Отправлено: 22.12.10 00:43. Заголовок: Историческая поэзия

Обычно исторические произведения пишутся в прозе. Но ведь и историческая поэзия существует. Немало стихов и поэм на исторические темы писали Аполлон Майков, Алексей Константинович Толстой, Валерий Брюсов, Дмитрий Кедрин, Лев Вершинин и другие авторы. Предлагаю здесь помещать любимые стихи исторического жанра.

 Отправлено: 22.12.10 00:46. Заголовок: ЕМШАН С..

ЕМШАН

Степной травы пучок сухой,
Он и сухой благоухает!
И разом степи надо мной
Всё обаянье воскрешает...

Когда в степях, за станом стан,
Бродили орды кочевые,
Был хан Отрок и хан Сырчан,
Два брата, батыри лихие.

И раз у них шёл пир горой -
Велик полон был взят из Руси!
Певец им славу пел, рекой
Лился кумыс во всём улусе.

Вдруг шум и крик, и стук мечей,
И кровь, и смерть, и нет пощады!
Всё врозь бежит, что лебедей
Ловцами спугнутое стадо.

То с русской силой Мономах
Всесокрушающий явился;
Сырчан в донских залёг мелях,
Отрок в горах кавказских скрылся.

И шли года... Гулял в степях
Лишь буйный ветер на просторе...
Но вот - скончался Мономах,
И по Руси - туга и горе.

Зовёт к себе певца Сырчан
И к брату шлёт его с наказом:
"Он там богат, он царь тех стран,
Владыка надо всем Кавказом,-

Скажи ему, чтоб бросил всё,
Что умер враг, что спали цепи,
Чтоб шёл в наследие своё,
В благоухающие степи!

Ему ты песен наших спой,-
Когда ж на песнь не отзовётся,
Свяжи в пучок емшан степной
И дай ему - и он вернётся".

Отрок сидит в златом шатре,
Вкруг - рой абхазянок прекрасных;
На золоте и серебре
Князей он чествует подвластных.

Введён певец. Он говорит,
Чтоб в степи шёл Отрок без страха,
Что путь на Русь кругом открыт,
Что нет уж больше Мономаха!

Отрок молчит, на братнин зов
Одной усмешкой отвечает,-
И пир идёт, и хор рабов
Его что солнце величает.

Встаёт певец, и песни он
Поёт о былях половецких,
Про славу дедовских времён
И их набегов молодецких,-

Отрок угрюмый принял вид
И, на певца не глядя, знаком,
Чтоб увели его, велит
Своим послушливым кунакам.

И взял пучок травы степной
Тогда певец, и подал хану -
И смотрит хан - и, сам не свой,
Как бы почуя в сердце рану,

За грудь схватился... Все глядят:
Он - грозный хан, что ж это значит?
Он, пред которым все дрожат,-
Пучок травы целуя, плачет!

И вдруг, взмахнувши кулаком:
"Не царь я больше вам отныне!-
Воскликнул.- Смерть в краю родном
Милей, чем слава на чужбине!"

Наутро, чуть осел туман
И озлатились гор вершины,
В горах идёт уж караван -
Отрок с немногою дружиной.

Минуя гору за горой,
Всё ждет он - скоро ль степь родная,
И вдаль глядит, травы степной
Пучок из рук не выпуская.

Рассказ этот взят из Волынской летописи. Емшан – название душистой травы, растущей в наших степях, вероятно полынок.

Аполлон МАЙКОВ

 Отправлено: 23.12.10 06:22. Заголовок: А. К. Толстой Ругеви..

А. К. Толстой
Ругевит

1
Над древними подъемляся дубами,
Он остров наш от недругов стерег;
В войну и мир равно честимый нами,
Он зорко вкруг глядел семью главами,
Наш Ругевит, непобедимый бог.

2
Курился дым ему от благовоний,
Его алтарь был зеленью обвит,
И много раз на кучах вражьих броней
У ног своих закланных видел доней
Наш грозный бог, наш славный Ругевит.

3
В годину бурь, крушенья избегая,
Шли корабли под сень его меча;
Он для своих защита был святая,
И ласточек доверчивая стая
В его брадах гнездилась, щебеча.

4
И мнили мы: «Жрецы твердят недаром,
Что если враг попрет его порог,
Он оживет, и вспыхнет взор пожаром,
И семь мечей подымет в гневе яром
Наш Ругевит, наш оскорбленный бог».

Так мнили мы, — но роковая сила
Уж обрекла нас участи иной;
Мы помним день: заря едва всходила,
Нежданные к нам близились ветрила,
Могучий враг на Ругу шел войной.

5
То русского шел правнук Мономаха,
Владимир шел в главе своих дружин,
На ругичан он первый шел без страха,
Король Владимир, правнук Мономаха,
Варягов князь и доней властелин.

7
Мы помним бой, где мы не устояли,
Где Яромир Владимиром разбит;
Мы помним день, где наши боги пали,
И затрещал под звоном вражьей стали,
И рухнулся на землю Ругевит.

8
Четырнадцать волов, привычных к плугу,
Дубовый вес стащить едва могли;
Рога склонив, дымяся от натугу,
Под свист бичей они его по лугу
При громких криках доней волокли.

9
И, на него взошед, с крестом в деснице,
Держась за свой вонзенный в бога меч,
Епископ Свен, как вождь на колеснице,
Так от ворот разрушенной божницы
До волн морских себя заставил влечь.

10
И к берегу, рыдая, все бежали,
Мужи и старцы, женщины с детьми;
Был вой кругом. В неслыханной печали:
«Встань, Ругевит! — мы вслед ему кричали, —
Воспрянь, наш бог, и доней разгроми!»

11
Но он не встал. Где, об утес громадный
Дробясь, кипит и пенится прибой,
Он с крутизны низвергнут беспощадно;
Всплеснув, валы его схватили жадно
И унесли, крутя перед собой.

12
Так поплыл прочь от нашего он края
И отомстить врагам своим не мог.
Дивились мы, друг друга вопрошая:
«Где ж мощь его? Где власть его святая?
Наш Ругевит ужели был не бог?»

13
И, пробудясь от первого испугу,
Мы не нашли былой к нему любви
И разошлись в раздумии по лугу,
Сказав: «Плыви, в беде не спасший Ругу,
Дубовый бог! Плыви себе, плыви!»

 Отправлено: 23.12.10 06:26. Заголовок: А. Блок "Возмезд..

А. Блок
"Возмездие"
Первая глава

Век девятнадцатый, железный,
Воистину жестокий век!
Тобою в мрак ночной, беззвездный
Беспечный брошен человек!
В ночь умозрительных понятий,
Матерьялистских малых дел,
Бессильных жалоб и проклятий
Бескровных душ и слабых тел!
С тобой пришли чуме на смену
Нейрастения, скука, сплин,
Век расшибанья лбов о стену
Экономических доктрин,
Конгрессов, банков, федераций,
Застольных спичей, красных слов,
Век акций, рент и облигаций,
И малодейственных умов,
И дарований половинных
(Так справедливей - пополам!),
Век не салонов, а гостиных,
Не Рекамье, - а просто дам...
Век буржуазного богатства
(Растущего незримо зла!).
Под знаком равенства и братства
Здесь зрели темные дела...
А человек? - Он жил безвольно:
Не он - машины, города,
"Жизнь" так бескровно и безбольно
Пытала дух, как никогда...
Но тот, кто двигал, управляя
Марионетками всех стран, -
Тот знал, что делал, насылая
Гуманистический туман:
Там, в сером и гнилом тумане,
Увяла плоть, и дух погас,
И ангел сам священной брани,
Казалось, отлетел от нас:
Там - распри кровные решают
Дипломатическим умом,
Там - пушки новые мешают
Сойтись лицом к лицу с врагом,
Там - вместо храбрости - нахальство,
А вместо подвигов - "психоз",
И вечно ссорится начальство,
И длинный громоздкой обоз
Волочит за собой команда,
Штаб-интендантов, грязь кляня,
Рожком горниста - рог Роланда
И шлем - фуражкой заменя...
Тот век немало проклинали
И не устанут проклинать.
И как избыть его печали?
Он мягко стлал - да жестко спать...

 Отправлено: 23.12.10 06:57. Заголовок: Р. Киплинг Песня Пак..

Р. Киплинг
Песня Пака
(перевод Г. Усовой)

Ты видишь просеку? Прямо на ней,
От просторов морских вдали,
Рубили кили тех кораблей,
Что к Трафальгару шли.

Ты видишь, плющом заросла стена,
Возведенная с давних пор?
Здесь предки ковали решетку, она
Украшает Павла собор.

Ты видишь - дорога среди полей,
Вся в ухабах и ямах? Так вот,
Волокли те самые пушки по ней,
Что разбили Филиппов флот.

Этот лес, что тайну свою охранял
И за Кентом гордо шумел, -
Он подковы на поле Флоддена слал,
В Пуатье - мириады стрел.

Ты видишь мельницу над ручьем?
Сколько тайн она знает и бед?
Ведь столько смолола мешков с зерном
С суровых Вильгельмовых лет!

Ты видишь, дубрава шумит листвой
И делает ров изгиб?
Здесь саксы встарь проиграли бой,
Здесь отважный Гарольд погиб.

Ты видишь гуляют ветры вдали
И рябью покрыта вода?
Альфреда Великого корабли
Норманнов прогнали туда.

Ты видишь - на пастбище в тени
Объедает веточку бык?
Здесь могучий город стоял в те дни,
Когда Лондон еще не возник.

Ты видишь курганы древних времен
И ров, перерезавший дол?
Когда-то здесь римский стоял легион,
Который Цезарь привел.

Ты видишь борозды рыхлой земли
Вдоль самых скал меловых?
Это древние люди их здесь провели
Для защиты жилищ своих.

След давних полей - городов - лагерей,
Болота - и свет, и мрак,
То мир, то война, то ликует страна, -
Родилась Британия так.

Она для нас - не просто земля,
Или Воздух, или Вода,
Иль привычный лес, - но остров чудес,
На котором нам жить всегда!

 Отправлено: 24.12.10 17:09. Заголовок: ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ Они кри..

ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ

Они кричат: за нами право!
Они клянут: ты бунтовщик,
Ты поднял стяг войны кровавой,
На брата брата ты воздвиг!

Но вы, что сделали вы с Римом,
Вы, консулы, и ты, сенат!
О вашем гнёте нестерпимом
И камни улиц говорят!

Вы мне твердите о народе,
Зовёте охранять покой,
Когда при вас Милон и Клодий
На площадях вступают в бой!

Вы мне кричите, что не смею
С сенатской волей спорить я,
Вы, Рим предавшие Помпею
Во власть секиры и копья!

Хотя б прикрыли гроб законов
Вы лаврами далёких стран!
Но что же! Римских легионов
Значки - во храмах у парфян!

Давно вас ждут в родном Эребе!
Вы - выродки былых времён!
Довольно споров. Брошен жребий.
Плыви, мой конь, чрез Рубикон!

Валерий БРЮСОВ

 Отправлено: 25.12.10 20:19. Заголовок: ЗОДЧИЕ Как побил го..

ЗОДЧИЕ

Как побил государь
Золотую Орду под Казанью,
Указал на подворье своё
Приходить мастерам.
И велел благодетель,-
Гласит летописца сказанье,-
В память оной победы
Да выстроят каменный храм.

И к нему привели
Флорентийцев,
И немцев,
И прочих
Иноземных мужей,
Пивших чару вина в один дых.
И пришли к нему двое
Безвестных владимирских зодчих,
Двое русских строителей,
Статных,
Босых,
Молодых.

Лился свет в слюдяное оконце,
Был дух вельми спёртый.
Изразцовая печка.
Божница.
Угар и жара.
И в посконных рубахах
Пред Иоанном Четвёртым,
Крепко за руки взявшись,
Стояли сии мастера.

"Смерды!
Можете ль церкву сложить
Иноземных пригожей?
Чтоб была благолепней
Заморских церквей, говорю?"
И, тряхнув волосами,
Ответили зодчие:
"Можем!
Прикажи, государь!"
И ударились в ноги царю.

Государь приказал.
И в субботу на вербной неделе,
Покрестясь на восход,
Ремешками схватив волоса,
Государевы зодчие
Фартуки наспех надели,
На широких плечах
Кирпичи понесли на леса.

Мастера выплетали
Узоры из каменных кружев,
Выводили столбы
И, работой своею горды,
Купол золотом жгли,
Кровли крыли лазурью снаружи
И в свинцовые рамы
Вставляли чешуйки слюды.

И уже потянулись
Стрельчатые башенки кверху.
Переходы,
Балкончики,
Луковки да купола.
И дивились учёные люди,
Зане эта церковь
Краше вилл италийских
И пагод индийских была!

Был диковинный храм
Богомазами весь размалёван,
В алтаре,
И при входах,
И в царском притворе самом.
Живописной артелью
Монаха Андрея Рублёва
Изукрашен зело
Византийским суровым письмом...

А в ногах у постройки
Торговая площадь жужжала,
Торовато кричала купцам:
"Покажи, чем живёшь!"
Ночью подлый народ
До креста пропивался в кружалах,
А утрами истошно вопил,
Становясь на правёж.

Тать, засеченный плетью,
У плахи лежал бездыханно,
Прямо в небо уставя
Очёсок седой бороды,
И в московской неволе
Томились татарские ханы,
Посланцы Золотой,
Переметчики Чёрной Орды.

А над всем этим срамом
Та церковь была -
Как невеста!
И с рогожкой своей,
С бирюзовым колечком во рту,-
Непотребная девка
Стояла у Лобного места
И, дивясь,
Как на сказку,
Глядела на ту красоту...

А как храм освятили,
То с посохом,
В шапке монашьей,
Обошёл его царь -
От подвалов и служб
До креста.
И, окинувши взором
Его узорчатые башни,
"Лепота!" - молвил царь.
И ответили все: "Лепота!"

И спросил благодетель:
"А можете ль сделать пригожей,
Благолепнее этого храма
Другой, говорю?"
И, тряхнув волосами,
Ответили зодчие:
"Можем!
Прикажи, государь!"
И ударились в ноги царю.

И тогда государь
Повелел ослепить этих зодчих,
Чтоб в земле его
Церковь
Стояла одна такова,
Чтобы в Суздальских землях
И в землях Рязанских
И прочих
Не поставили лучшего храма,
Чем храм Покрова!

Соколиные очи
Кололи им шилом железным,
Дабы белого света
Увидеть они не могли.
Их клеймили клеймом,
Их секли батогами, болезных,
И кидали их,
Тёмных,
На стылое лоно земли.

И в Обжорном ряду,
Там, где заваль кабацкая пела,
Где сивухой разило,
Где было от пару темно,
Где кричали дьяки:
"Государево слово и дело!"-
Мастера Христа ради
Просили на хлеб и вино.

И стояла их церковь
Такая,
Что словно приснилась.
И звонила она,
Будто их отпевала навзрыд,
И запретную песню
Про страшную царскую милость
Пели в тайных местах
По широкой Руси
Гусляры.

Дмитрий КЕДРИН

 Отправлено: 09.01.11 11:58. Заголовок: Ефим Ефимовский "..

Ефим Ефимовский
"Притча о трех учениках"

Чтоб попасть к нему
в ученики
и постигнуть мудрость
старика,
морем плыли,
шли издалека...
А вопросы были нелегки.

— Что есть точка? —
вопрошал Эвклид,
взглядом обводя своих гостей.
— Точка — это то,
в чем нет частей, —
Архелай кудрявый говорит.

— Правильно ответил,
молодец! —
улыбнулся ласково мудрец. —
Ну, а в чем же линии секрет?
— Есть длина,
а ширины в ней нет!
— Снова в точку.
Я б хотел узнать:
для чего ученым хочешь стать?
Ведь дороги к знаньям
непросты?!
— Я богатым стать хочу,
как ты!
Я слыхал:
наука — это клад!
Я уверен:
ты, Эвклид, богат!

Две монеты
достает мудрец.
Их берет
растерянный юнец.
— Всё.
Ступай! —
ученый говорит. —
Ты теперь богаче,
чем Эвклид.

Теплый ветер вдруг подул сильней,
пальмы закачал на берегу.
— Кто поделит круг
на пять частей? —
Архилох поднялся:
— Я смогу!
Осветило солнце смуглый лик,
циркуль сжав уверенно в руке,
круг он делит ловко на песке.
Головой кивнул ему старих:
— Хорошо! —
Потом спросил Эвклид:
— А тебя к науке что манит?
Юношу погладил по плечу.
— Знаменитым стать,
как ты, хочу.
Слышу всюду:
«Как умен Эвклид!»
Значит, славу
знание сулит! —

Взял Эвклид заточенный тростник,
пишет на папирусе старик:
«Люди! Он умней, чем я. Эвклид».
— На, иди!
Теперь ты знаменит!

Ну, а третий
думает о чем?
Что-то чертит.
Чем-то увлечен.
— Что ты чертишь?
— Линии черчу.
Теорему доказать хочу,
но другим путем,
не как Эвклид, —
юноша упрямо говорит.
Слезы на глазах
у старика:
он нашел себе ученика.
— Кто же ты?
И слышит он в ответ:
— Я из Сиракуз.
Я — Архимед.

 Отправлено: 09.01.11 16:51. Заголовок: АРХИМЕД Нет, не все..

АРХИМЕД

Нет, не всегда смешон и узок
Мудрец, глухой к делам земли:
Уже на рейде в Сиракузах
Стояли римлян корабли.

Над математиком курчавым
Солдат занёс короткий нож,
А он на отмели песчаной
Окружность вписывал в чертёж.

Ах, если б смерть — лихую гостью —
Мне так же встретить повезло,
Как Архимед, чертивший тростью
В минуту гибели — число!

Дмитрий КЕДРИН

 Отправлено: 15.01.11 11:27. Заголовок: Мрррр, обожаю это ст..

Мрррр, обожаю это стихотворение Кедрина:)
Вообще у него слог отличный, запоминается на одном дыхании.


Что-то на математику потянуло...

А. Шамиссо
Пребудет вечной истина, как скоро
Её познает слабый человек!
И ныне теорема Пифагора
Верна, как и в его далёкий век.

Обильно было жертвоприношенье
Богам от Пифагора. Сто быков
Он отдал на закланье и сожженье
За света луч, пришедший с облаков.

Поэтому всегда с тех самых пор,
Чуть истина рождается на свет,
Быки ревут, её почуя, вслед.

Они не в силах свету помешать,
А могут лишь закрыв глаза дрожать
От страха, что вселил в них Пифагор.

 Отправлено: 15.01.11 18:15. Заголовок: ГРИБОЕДОВ Помыкает ..

ГРИБОЕДОВ

Помыкает Паскевич,
Клевещет опальный Ермолов…
Что ж осталось ему?
Честолюбие, холод и злость.
От чиновных старух,
От язвительных светских уколов
Он в кибитке катит,
Опершись подбородком на трость.

На груди его орден.
Но, почестями опечален,
В спину ткнув ямщика,
Подбородок он прячет в фуляр.
Полно в прятки играть.
Чацкий он или только Молчалин –
Сей воитель в очках,
Прожектёр,
Литератор,
Фигляр?

Прокляв английский клоб,
Нарядился в халат Чаадаев,
В сумасшедший колпак
И в моленной сидит, в бороде.
Дождик выровнял холмики
На островке Голодае,
Спят в земле декабристы,
И их отпевает... Фаддей!

От мечты о равенстве,
От фраз о свободе натуры,
Узник Главного штаба,
Российским послом состоя,
Он катит к азиятам
Взимать с Тегерана куруры,
Туркменчайским трактатом
Вколачивать ум в персиян.

Лишь упрятанный в ящик,
Всю горечь земную изведав,
Он вернётся в Тифлис.
И, коня осадивший в грязи,
Некто спросит с коня:
“Что везёте, друзья?”
- “Грибоеда.
Грибоеда везём!” –
Пробормочет лениво грузин.

Кто же в ящике этом?
Ужели сей желчный скиталец?
Это тело смердит,
И торчит, указуя во тьму,
На нелепой дуэли
Нелепо простреленный палец
Длани, коей писалась
Комедия
“Горе уму”.

И покуда всклокоченный,
В сальной на вороте ризе,
Поп армянский кадит
Над разбитой его головой,
Большеглазая девочка
Ждёт его в дальнем Тебризе,
Тяжко носит дитя
И не знает,
Что стала вдовой.

Дмитрий КЕДРИН

 Отправлено: 15.01.11 18:57. Заголовок: К.Ф. Рылеев Смерть ..

К.Ф. Рылеев

Смерть Ермака

Ревела буря, дождь шумел;
Во мраке молнии летали;
Бесперерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали...
Ко славе страстию дыша,
В стране суровой и угрюмой,
На диком бреге Иртыша
Сидел Ермак, объятый думой.

Товарищи его трудов,
Побед и громозвучной славы,
Среди раскинутых шатров
Беспечно спали близ дубравы.
«О, спите, спите, — мнил герой, —
Друзья, под бурею ревущей;
С рассветом глас раздастся мой,
На славу иль на смерть зовущий!

Вам нужен отдых; сладкий сон
И в бурю храбрых успокоит;
В мечтах напомнит славу он
И силы ратников удвоит.
Кто жизни не щадил своей
В разбоях, злато добывая,
Тот думать будет ли о ней,
За Русь святую погибая?

Своей и вражьей кровью смыв
Все преступленья буйной жизни
И за победы заслужив
Благословения отчизны, —
Нам смерть не может быть страшна;
Своё мы дело совершили:
Сибирь царю покорена,
И мы — не праздно в мире жили!»

Но роковой его удел
Уже сидел с героем рядом
И с сожалением глядел
На жертву любопытным взглядом.
Ревела буря, дождь шумел;
Во мраке молнии летали;
Бесперерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали.

Иртыш кипел в крутых брегах,
Вздымалися седые волны,
И рассыпались с рёвом в прах,
Бия о брег, козачьи чёлны.
С вождём покой в объятьях сна
Дружина храбрая вкушала;
С Кучумом буря лишь одна
На их погибель не дремала!

Страшась вступить с героем в бой,
Кучум к шатрам, как тать презренный,
Прокрался тайною тропой,
Татар толпами окруженный.
Мечи сверкнули в их руках —
И окровавилась долина,
И пала грозная в боях,
Не обнажив мечей, дружина...

Ермак воспрянул ото сна
И, гибель зря, стремится в волны,
Душа отвагою полна,
Но далеко от брега чёлны!
Иртыш волнуется сильней —
Ермак все силы напрягает
И мощною рукой своей
Валы седые рассекает...

Плывёт... уж близко челнока —
Но сила року уступила,
И, закипев страшней, река
Героя с шумом поглотила.
Лишивши сил богатыря
Бороться с ярою волною,
Тяжёлый панцирь — дар царя -
Стал гибели его виною.

Ревела буря... вдруг луной
Иртыш кипящий осребрился,
И труп, извергнутый волной,
В броне медяной озарился.
Носились тучи, дождь шумел,
И молнии ещё сверкали,
И гром вдали ещё гремел,
И ветры в дебрях бушевали.

1821

 Отправлено: 15.01.11 19:06. Заголовок: К.Ф. Рылеев Иван Су..

К.Ф. Рылеев

Иван Сусанин

«Куда ты ведёшь нас?.. не видно ни зги! —
Сусанину с сердцем вскричали враги. —
Мы вязнем и тонем в сугробинах снега;
Нам, знать, не добраться с тобой до ночлега.
Ты сбился, брат, верно, нарочно с пути;
Но тем Михаила тебе не спасти!

Пусть мы заблудились, пусть вьюга бушует, -
Но смерти от ляхов ваш царь не минует!..
Веди ж нас, — так будет тебе за труды;
Иль бойся: не долго у нас до беды!
Заставил всю ночь нас пробиться с метелью...
Но что там чернеет в долине за елью?»

«Деревня! — сарматам в ответ мужичок: —
Вот гумна, заборы, а вот и мосток.
За мною! в ворота! — избушечка эта
Во всякое время для гостя нагрета.
Войдите — не бойтесь!» — «Ну, то-то, москаль!..
Какая же, братцы, чертовская даль!

Такой я проклятой не видывал ночи,
Слепились от снегу соколии очи...
Жупан мой — хоть выжми, нет нитки сухой! —
Вошед, проворчал так сармат молодой. —
Вина нам, хозяин! мы смокли, иззябли!
Скорей!.. не заставь нас приняться за сабли!»

Вот скатерть простая на стол постлана;
Поставлено пиво и кружка вина,
И русская каша и щи пред гостями,
И хлеб перед каждым большими ломтями.
В окончины ветер, бушуя, стучит;
Уныло и с треском лучина горит.

Давно уж за полночь!.. Сном крепким объяты,
Лежат беззаботно по лавкам сарматы.
Все в дымной избушке вкушают покой;
Один, настороже, Сусанин седой
Вполголоса молит в углу у иконы
Царю молодому святой обороны!..

Вдруг кто-то к воротам подъехал верхом.
Сусанин поднялся и в двери тайком...
«Ты ль это, родимый?.. А я за тобою!
«Куда ты уходишь ненастной порою?
За полночь... а ветер ещё не затих;
Наводишь тоску лишь на сердце родных!»

«Приводит сам бог тебя к этому дому,
Мой сын, поспешай же к царю молодому,
Скажи Михаилу, чтоб скрылся скорей,
Что гордые ляхи, по злобе своей,
Его потаённо убить замышляют
И новой бедою Москве угрожают!

Скажи, что Сусанин спасает царя,
Любовью к отчизне и вере горя.
Скажи, что спасенье в одном лишь побеге
И что уж убийцы со мной на ночлеге». -
«Но что ты затеял? подумай, родной!
Убьют тебя ляхи... Что будет со мной?

И с юной сестрою и с матерью хилой?» -
«Творец защитит вас святой своей силой.
Не даст он погибнуть, родимые, вам:
Покров и помощник он всем сиротам.
Прощай же, о сын мой, нам дорого время;
И помни: я гибну за русское племя!»

Рыдая, на лошадь Сусанин младой
Вскочил и помчался свистящей стрелой.
Луна между тем совершила полкруга;
Свист ветра умолкнул, утихнула вьюга.
На небе восточном зарделась заря,
Проснулись сарматы — злодеи царя.

«Сусанин! — вскричали, — что молишься богу?
Теперь уж не время — пора нам в дорогу!»
Оставив деревню шумящей толпой,
В лес тёмный вступают окольной тропой.
Сусанин ведёт их... Вот утро настало,
И солнце сквозь ветви в лесу засияло:

То скроется быстро, то ярко блеснёт,
То тускло засветит, то вновь пропадёт.
Стоят не шелохнясь и дуб и берёза,
Лишь снег под ногами скрипит от мороза,
Лишь временно ворон, вспорхнув, прошумит,
И дятел дуплистую иву долбит.

Друг за другом идут в молчаньи сарматы;
Всё дале и дале седой их вожатый.
Уж солнце высоко сияет с небес —
Всё глуше и диче становится лес!
И вдруг пропадает тропинка пред ними:
И сосны и ели, ветвями густыми

Склонившись угрюмо до самой земли,
Дебристую стену из сучьев сплели.
Вотще настороже тревожное ухо:
Всё в том захолустье и мёртво и глухо...
«Куда ты завёл нас?» — лях старый вскричал.
«Туда, куда нужно! — Сусанин сказал. —

Убейте! замучьте! — моя здесь могила!
Но знайте и рвитесь: я спас Михаила!
Предателя, мнили, во мне вы нашли:
Их нет и не будет на Русской земли!
В ней каждый отчизну с младенчества любит
И душу изменой свою не погубит».

«Злодей! — закричали враги, закипев, —
Умрёшь под мечами!» — «Не страшен ваш гнев!
Кто русский по сердцу, тот бодро, и смело,
И радостно гибнет за правое дело!
Ни казни, ни смерти и я не боюсь:
Не дрогнув, умру за царя и за Русь!»

«Умри же! — сарматы герою вскричали,
И сабли над старцем, свистя, засверкали! —
Погибни, предатель! Конец твой настал!»
И твёрдый Сусанин весь в язвах упал!
Снег чистый чистейшая кровь обагрила:
Она для России спасла Михаила!

1822

 Отправлено: 16.01.11 02:38. Заголовок: БАЛЛАДА О ГЕОРГИЕВСК..

БАЛЛАДА О ГЕОРГИЕВСКОМ КРЕСТЕ

А мы получали Егория так:
пустыня была седа,
а впереди был Зера-Булак –
река, и значит – вода.

Горнист протрубил пересохшим ртом,
припомнив прошлую прыть;
мы, право, не знали, что будет потом,
кто будет с крестом, а кто под крестом...
Нам просто хотелось пить.

Но поручик Лукин прокричал приказ:
мы дошли до приречных мест,
и не хлеб да соль ожидают нас,
а эмирская стая к сарбазу сарбаз
сползётся скопищем в этот час,
куда ни гляди окрест.

Юнкер Розен поднял жеребца свечой,
излагаясь и в мать и в прах...
А река извивалась кайсацкой камчой
и воняла прокисшей конской мочой,
как повсюду в здешних местах.

У реки и вправду стояла орда,
нависая со всех сторон,
словно скатка на марше, душила жара
и комком подступали ко рту изнутра
сухари с солониной, что жрали вчера,
и водочный порцион.

На истёртых ногах мы качнулись к реке,
выжимая кровь из сапог...
Но с пригорка харкнул кара-мулгук
и поручик Лукин матюкнулся вдруг
и фуражкой ткнулся в песок.

Черногривый его не заржал – завыл
(кони тоже умеют выть!),
и ряды сарбазов были пестры,
но что нам было до Бухары,
если в глотках стоял перегар махры,
и очень хотелось пить!

Взрыли пушки-китайки песок столбом,
на куски развалили взвод,
юнкер Розен упал с разрубленным лбом,
толмача Ахметку накрыло ядром
и фельдфебель Устин чугунным бруском
получил отпускной в живот.

Он сучил сапогами, зажав дыру,
и кричал, пока не затих:
"Сыночки, сарбазы ползут, как вши,
порежут вас до единой души,
но кто доберется до бей-баши
спасёт себя и своих..."

Мы в кустах залегли, а мимо – орда
пробежала, кусты круша.
Было трое нас – и плюнув на взвод
я, Ильин Кузьма да Седых Федот,
сомкнувшись шеренгой, пошли вперёд
к холму, где был бей-баша.

Мы отставших бухарцев крушили вмах,
хрипя матёрую бредь...
И дуром, на крике, прорвались к холму,
по крови, мясу, тряпкам, дерьму,
но эмирская пуля добыла Кузьму,
сократив шеренгу на треть.

Бей-баша стоял на вершине холма,
у зелёного бунчука...
К нам навстречу метнулся чернявый щенок
и Федота – с оттяжкой, наискосок,
и увидел я, как сползли в песок
голова, плечо и рука.

Я мальчишку чётко достал штыком,
встал с башою лицом к лицу
и, смеясь в ответ на гнусавый лай,
я отправил его в мухаметкин рай,
словно чучело на плаву.

А потом зазвенело в ушах – и тьма...
Я очнулся, уже когда в небесах
мчался каракуль казачьих папах:
это сотни, застрявшие в Чёрных песках,
выйдя с фланга, сарбазов втоптали в прах
и на юг бежала орда.

Два усатых казака мне встать помогли,
и утёрли лицо, и к реке подвели,
а вода, где кровь и навоз текли,
так была вкусна и чиста...
Генерал-отец, галуны в огне,
перед строем в пояс кланялся мне,
и при всех целовал в уста.

Не Кузьме Ильину, не Федоту Седых,
а тебе, за то что живой,
и за то, что соблюл государев стяг
Крест-Егорий, славы солдатской знак,
увольненье на месяц – гуляй, казак!
И "катенька" на пропой!

Так сказал генерал и к могилкам пошёл,
на песке оставляя след...
Строй ровняя, лежали поручик Лукин,
юнкер Розен, фельдфебель дядька Устин,
половина Федота, Кузьма Ильин
и толмач-киргизец Ахмет.

. . . . . . . . . . . .

Что смеётесь, ребята? Не брешет дед.
Был когда-то и я в чести.
Был не промах, а нынче сошёл на нет,
стал один как перст и гол как сокол...
Кто сегодня с монетой в кабак пришёл?
Не побрезгуйте поднести.

Лев ВЕРШИНИН

 Отправлено: 16.01.11 11:44. Заголовок: Л. Филатов ПУШКИН ..

Л. Филатов

ПУШКИН

Тает желтый воск свечи,
Стынет крепкий чай в стакане,
Где-то там, в седой ночи,
Едут пьяные цыгане.

Полно, слышишь этот смех?
Полно, что ты, в самом деле?!
Самый белый в мире снег
Выпал в день твоей дуэли.

Знаешь, где-то там вдали,
В светлом серпантинном зале
Молча встала Натали
С удивленными глазами.

В этой пляшущей толпе,
В центре праздничного зала,
Будто свечка по тебе,
Эта женщина стояла.

Встала и белым-бела
Разом руки уронила,
Значит, все-таки, была,
Значит, все-таки, любила!

Друг мой, вот вам старый плед!
Друг мой, вот вам чаша с пуншем!
Пушкин, Вам за тридцать лет,
Вы совсем мальчишка, Пушкин!

Тает желтый воск свечи,
Стынет крепкий чай в стакане,
Где-то там, в седой ночи,
Едут пьяные цыгане...

 Отправлено: 16.01.11 11:45. Заголовок: Е. Евтушенко КАЗАНС..

Е. Евтушенко

КАЗАНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
4. ТОЛСТОЙ

Юными надменными глазами
глядя на билет, как на пустой,
держит по истории экзамен
граф Лев Николаевич Толстой.

Знаменит он -- едок и задирист --
только тем, что граф и вертопрах,
тем, что у него орловский выезд,
тем, что у него шинель в бобрах.

Граф молчит, угрюмый, диковатый,
как волчонок, худ, большеголов,
ну а перед ним дундуковатый
враг его -- профессор Иванов.

Зависть к титулованным запрятав,
он от желчи собственной прокис.
Мерзок дундукизм аристократов,
но страшней плебейский дундукизм.

А от графа запахом дворянским
хлещет раздражающе, остро:
чуть одеколоном, чуть шампанским,
лошадьми, пожалуй, даже "trop".

Иванов бы сам хотел так пахнуть
и, за это тайно разъярен,
"Нуте-с, что же вам подскажет память?" --
графа сладко спрашивает он.

На лице плебействует сиянье --
ни полслова граф не произнес.
"Изложить великие деянья
Николая Первого" -- вопрос.

Скучно повторять за трепачами.
Скучно говорить наоборот.
Пожимает граф Толстой плечами
и другой билет себе берет.

Но билеты -- словно осмеянье.
Как их можно принимать всерьез?
"Изложить великие деянья
Анны Иоанновны" -- вопрос.

Кто вы, составители билетов,
если, пряча столькое в тени,
о деяньях просите ответов,
а о злодеяниях -- ни-ни?

Припомадят время и припудрят
и несут велеречивый вздор.
Кто сейчас историк -- Пимен мудрый
или же придворный куафер?

Как Катюшу Маслову, Россию,
разведя красивое вранье,
лживые историки растлили --
господа Нехлюдовы ее.

Но не отвернула лик фортуна, -
мы под сенью Пушкина росли.
Слава богу, есть литература --
лучшая история Руси.

Шмыгает профессор мокроносо.
"Нуте-с, не пора ли, граф, начать?"
Граф Толстой выходит. На вопросы
граф Толстой не хочет отвечать.

И профессор нуль ему как выдаст!
Долго ждал счастливой той поры:
на тебе за твой орловский выезд,
на тебе за все твои бобры.

Нуль Толстому! Выискался гений!
Нуль Толстому! Жирный! Вуаля!
Тем, кто выше всяких измерений,
нуль поставить -- праздник для нуля.

А Толстой по улицам гуляет,
отпустив орловский выезд свой,
а Толстой штиблетами гоняет
тополиный пух на мостовой.

Будут еще слава и доносы,
будут и от церкви отлучать.
Но настанет время -- на вопросы
граф Толстой захочет отвечать!

А пьянчужка в драной бабьей кофте
вслед ему грозится кулаком:
"Мы еще тебя, графьеныш, к ногтю".
Эх, дурила, знал бы ты -- о ком...

Лучшие из русского дворянства --
фрак ни на одном не мешковат! --
лишь играли в пьянство-дуэлянство,
тонко соблюдая машкерад.

Были те повесы и кутилы
мудрецы в тиши библиотек.
Были в двадцать лет не инфантильны --
это вам не следующий век!

Мужиком никто не притворялся,
и, целуя бледный луч клинка,
лучшие из русского дворянства,
шли на эшафот за мужика.

До сих пор над русскими полями
в заржавелый колокол небес
ветер бьет нетленными телами
дерзостных повешенных повес.

Вы не дорожили головою,
и за доблесть вечный вам почет.
Это вашей кровью голубою
наша Волга-матушка течет!

И за ваше гордое буянство --
вам, любившим тройки и цыган,
лучшие из русского дворянства, -
слава от рабочих и крестьян!

 Отправлено: 16.01.11 13:02. Заголовок: О, «Иван Сусанин»! М..

 Отправлено: 16.01.11 13:32. Заголовок: Эжени д'Англарец..

 Отправлено: 16.01.11 13:36. Заголовок: Рике пишет: Програм..

 Отправлено: 16.01.11 22:38. Заголовок: Рике пишет: Только ..

 Отправлено: 16.01.11 22:41. Заголовок: БАЛЛАДА О НЕПОСТИЖИМ..

БАЛЛАДА О НЕПОСТИЖИМОМ

Погуляла Орда по Руси, как могла,
и, упившись кровищей, за Волгу ушла,
и, добычу везя в тороках у седла,
во степи одинокую юрту нашла,
А над юртою той небо резал дымок,
а у юрты крутился кудлатый щенок
и, тряся курдюком, жировала овца,
и над тёмным котлом занималась дымца...
У Орды на груди твердокаменье лат,
У Орды на боку коросанский булат
и подруга-стрела в саадаке тверда...
Что ж ты бросила повод, злодейка Орда?
Налететь бы, котёл опрокинув в золу,
да по юрте — копытом, да сгинуть во мглу —
где искать покаранья или даже суда...
Что ж ты спрыгнула наземь, злодейка Орда?
Нет, Орда поплелась по травище степной,
брёл за ней седловой, а за ним – заводной,
и от юрты бежал черноглазый малец
и кричал по-ордынски: „Вернулся отец!" —
и от счастья визжа, лез на шею Орде,
как, по правде сказать, не бывало нигде.
А Орда пацана — к небесам, к небесам!
А слеза у Орды — по усам, по усам!
Кто б поверил в такое в закатных краях,
где носилась Орда на буланых конях?..
...Вот ковёр. На ковре — и питьё, и еда.
Без сапог да без сабли Орда не Орда,
и, любуясь Ордой, забывают жевать
однорукий отец и иссохшая мать.
Брат за лук ухватился — пристало юнцу!
Дочь-трёхлетка пошла на колени к отцу,
а жена, вдруг робея к Орде подойти,
умоляет Луну поскорее взойти...
Вот Луна разгулялась над степью седой —
и из юрты несмело: „Вернулся, родной!
Извелася совсем — ну а что, как беда?"
И под ласковый смех засыпает Орда...
Приутихло кочевье. Над степью покой.
Только шарит Луна серебристой рукой
словно стая лихих, да бессильных воров,
в окровавленной груде ордынских даров.

Лев ВЕРШИНИН

 Отправлено: 16.01.11 22:59. Заголовок: Хрестоматийное))) ..

Хрестоматийное)))

А.С. Пушкин
Песнь о вещем Олеге

Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хозарам:
Их села и нивы за буйный набег
Обрек он мечам и пожарам;
С дружиной своей, в цареградской броне,
Князь по полю едет на верном коне.

Из темного леса навстречу ему
Идет вдохновенный кудесник,
Покорный Перуну старик одному,
Заветов грядущего вестник,
В мольбах и гаданьях проведший весь век.
И к мудрому старцу подъехал Олег.

«Скажи мне, кудесник, любимец богов,
Что сбудется в жизни со мною?
И скоро ль, на радость соседей-врагов,
Могильной засыплюсь землею?
Открой мне всю правду, не бойся меня:
В награду любого возьмешь ты коня».

«Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен.
Грядущие годы таятся во мгле;
Но вижу твой жребий на светлом челе,

Запомни же ныне ты слово мое:
Воителю слава — отрада;
Победой прославлено имя твое;
Твой щит на вратах Цареграда;
И волны и суша покорны тебе;
Завидует недруг столь дивной судьбе.

И синего моря обманчивый вал
В часы роковой непогоды,
И пращ, и стрела, и лукавый кинжал
Щадят победителя годы...
Под грозной броней ты не ведаешь ран;
Незримый хранитель могущему дан.

Твой конь не боится опасных трудов:
Он, чуя господскую волю,
То смирный стоит под стрелами врагов,
То мчится по бранному полю,
И холод и сеча ему ничего.
Но примешь ты смерть от коня своего».

Олег усмехнулся — однако чело
И взор омрачилися думой.
В молчанье, рукой опершись на седло,
С коня он слезает угрюмый;
И верного друга прощальной рукой
И гладит и треплет по шее крутой.

«Прощай, мой товарищ, мой верный слуга,
Расстаться настало нам время:
Теперь отдыхай! уж не ступит нога
В твое позлащенное стремя.
Прощай, утешайся — да помни меня.
Вы, отроки-други, возьмите коня!

Покройте попоной, мохнатым ковром;
В мой луг под уздцы отведите:
Купайте, кормите отборным зерном;
Водой ключевою поите».
И отроки тотчас с конем отошли,
А князю другого коня подвели.

Пирует с дружиною вещий Олег
При звоне веселом стакана.
И кудри их белы, как утренний снег
Над славной главою кургана...
Они поминают минувшие дни
И битвы, где вместе рубились они...

«А где мой товарищ? — промолвил Олег,—
Скажите, где конь мой ретивый?
Здоров ли? всё так же ль легок его бег?
Всё тот же ль он бурный, игривый?»
И внемлет ответу: на холме крутом
Давно уж почил непробудным он сном.

Могучий Олег головою поник
И думает: «Что же гаданье?
Кудесник, ты лживый, безумный старик!
Презреть бы твое предсказанье!
Мой конь и доныне носил бы меня».
И хочет увидеть он кости коня.

Вот едет могучий Олег со двора,
С ним Игорь и старые гости,
И видят: на холме, у брега Днепра,
Лежат благородные кости;
Их моют дожди, засыпает их пыль,
И ветер волнует над ними ковыль.

Князь тихо на череп коня наступил
И молвил: «Спи, друг одинокий!
Твой старый хозяин тебя пережил:
На тризне, уже недалекой,
Не ты под секирой ковыль обагришь
И жаркою кровью мой прах напоишь!

Так вот где таилась погибель моя!
Мне смертию кость угрожала!»
Из мертвой главы гробовая змия
Шипя между тем выползала;
Как черная лента, вкруг ног обвилась:
И вскрикнул внезапно ужаленный князь.

Ковши круговые, заленясь, шипят
На тризне плачевной Олега:
Князь Игорь и Ольга на холме сидят;
Дружина пирует у брега;
Бойцы поминают минувшие дни
И битвы, где вместе рубились они.
1822

 Отправлено: 16.01.11 23:06. Заголовок: Историк был талантли..

Историк был талантлив в меру,
и — торжества настала дата! —
он вскрыл ошибки Робеспьера
и скоро станет кандидатом.

Архивной пылью пропитался,
но доказал неоспоримо,
в чём Неподкупный ошибался
и почему — непоправимо.

Его солидную работу
ругать не нужно и не стоит...
И всё ж... дружок! — оставь работу
и помечай. Ведь ты — историк:

Представь себе, что ты в Конвенте, когда камзол промок от пота, когда на каждом документе печать — как пропуск к эшафоту, когда звонок не слышен в шуме, когда людей звереют лица... И ты идёшь к пустой трибуне под хриплый ропот якобинцев... И вот, ссылаясь на примеры, не слыша стонов и проклятий, ты критикуешь Робеспьера, совсем как в автореферате! Как перед стареньким доцентом, что дал тебе когда-то тему, ты представляешь документы. Ты чертишь выкладки и схемы. Но в зале вой: „Да как он смеет!" — и, темляком метя по доскам, уже идёт к тебе гвардеец, а за окном скрипит повозка... В лицо плевки. Сверкают шпаги. Тебя ведут по коридору...

Историк прячет в стол бумаги
до наступленья Термидора.

Лев ВЕРШИНИН

 Отправлено: 16.01.11 23:07. Заголовок: А. С. Пушкин "Бо..

 Отправлено: 17.01.11 00:50. Заголовок: Señorita Flor п..

Señorita Flor пишет:

цитата:

Хрестоматийное)))

Ну очень хрестоматийное)))

 Отправлено: 17.01.11 12:54. Заголовок: БАЛЛАДА О БОЕВОМ СЛО..

БАЛЛАДА О БОЕВОМ СЛОНЕ

Слон в загоне не спал восемь суток кряду,
лбом искал слабину в каменной стене,
слон ревел – проклинал хитрую засаду
и собратьев-рабов с грузом на спине.

И явился тогда человек со шрамом,
посмотрел на слона, хмыкнул и сказал:
"Среди всех боевых – этот будет самым,
кто ж такого сдаёт на лесоповал?"

Вот он – слон боевой в пурпурной попоне,
смертный ужас врагов в кольчатой броне,
он бои завершал яростной погоней
и слагали певцы песни о слоне.

Но настала пора – в день сухой и пыльный,
возглавляя парад доблестных полков,
слон споткнулся в пыли, затрубил бессильно,
слон не смог удержать тяжести клинков.

И сказал человек в златотканной дхоти:
"Тот, передний, навряд годен для войны!
Уберите его. Как вы не поймёте,
что в бою мне нужны сильные слоны?"

Был поставлен другой впереди колонны,
а к слону подскакал воин на коне,
в бок кольнул – мол, шагай! – и погнал к загону,
где носили слоны брёвна на спине.

Там стоял человек с плёткою витою.
Посмотрел свысока, потен и устал.
"Боевой... Да к тому ж, вышедший из строя.
Кто ж такого возьмёт на лесоповал?"

...Слон стоял и стонал человечьим стоном,
облепила мушня рану на боку.
Боевые слоны, алые попоны,
протрубили вдали плач по старику.

Лев ВЕРШИНИН

 Отправлено: 19.01.11 19:17. Заголовок: Историческая поэзия

Ярослав Смеляков

ПЕТР И АЛЕКСЕЙ

Петр, Петр, свершились сроки.
Небо зимнее в полумгле.
Неподвижно бледнеют щеки,
И рука лежит на столе -

Та, что миловала, карала,
Управляла Россией всей,
Плечи женские обнимала
И осаживала коней.

День - в чертогах, а год - в дорогах,
По-мужицкому широка,
В поцелуях, в слезах, в ожогах
Императорская рука.

Слова вымолвить не умея,
Ужасаясь судьбе своей,
Скорбно вытянувшись, пред нею
Замер слабостный Алексей.

Знает он, молодой наследник,
Но не может поднять свой взгляд:
Этот день для него последний -
Не помилуют, не простят.

Он не слушает и не видит,
Сжав безвольно свой узкий рот.
До отчаянья ненавидит
Все, чем ныне страна живет.

Не зазубренными мечами,
Не под ядрами батарей -
Утоляет себя свечами,
Любит благовест и елей.

Тайным мыслям подвержен слишком,
Тих и косен до дурноты.
'На кого ты пошел, мальчишка,
С кем тягаться задумал ты?

Не начетчики и кликуши,
Подвывающие в ночи,-
Молодые нужны мне души,
Бомбардиры и трубачи.

Это все-таки в нем до муки,
Через чресла моей жены
И усмешка моя, и руки
Неумело повторены.

Но, до боли души тоскуя,
Отправляя тебя в тюрьму,
По-отцовски не поцелую,
На прощанье не обниму.

Рот твой слабый и лоб твой белый
Надо будет скорей забыть.
Ох, нелегкое это дело -
Самодержцем российским быть!..'

Солнце утренним светит светом,
Чистый снег серебрит окно.
Молча сделано дело это,
Все заранее решено...

Зимним вечером возвращаясь
По дымящимся мостовым,
Уважительно я склоняюсь
Перед памятником твоим.

Молча скачет державный гений
По земле - из конца в конец.
Тусклый венчик его мучений,
Императорский твой венец

 Отправлено: 19.01.11 19:24. Заголовок: Дмитрий Блынский Г..

Дмитрий Блынский


ГЛАЗА МИХАЙЛЫ ЛОМОНОСОВА

Он снял парик. Глаза устремлены
К Венере — удивительной планете.
И голова его при лунном свете
Сверкала в полумгле, как шар Луны.

Приникший к телескопу, не шутя
Шептал он, околдованный Венерой:
«Закутана ты знатной атмосферой,
Как одеялом малое дитя...»

О Русь, ты от пилы и топора
До выхода в простор вселенских высей!
Пусть полетит не он, больной и лысый,
Но кто-то полетит — придет пора.

Иван, и только он, — ни Жан, ни Джон, —
Иван, кто прыгнул с вышки колокольной
На самодельных крыльях в день престольный,
Хоть знал, что будет заживо сожжен.

Сиял Михайло, думая о том,
Что со Вселенной русский связь наладит,
Тогда еще гагаринский прапрадед
На четвереньках ползал под столом.

 Отправлено: 19.01.11 19:27. Заголовок: Владимир Солоухин Л..

Владимир Солоухин

ЛОЗУНГИ ЖАННЫ Д'АРК

Звучал с непонятной силой
Лозунг ее простой:
За свободу Франции милой,
Кто любит меня — за мной!

Драпают пешие воины,
Смешался конников строй,
А она говорит спокойно:
Кто любит меня — за мной!

Знамя подъемлет белое,
Его над собой неся,
Как будто идет за девою
Сзади Франция вся.

Истерзана милая Франция,
Проигран за боем бой.
Уже бесполезно драться…
Кто любит меня — за мной!

Шестнадцати лет девчонка,
Носительница огня,
Сменила свою юбчонку
На латы, меч и коня.

Свершая святое дело,
За ударом неся удар,
Едет нежная дева,
Железная Жанна д’Арк.

В стане британцев паника,
В стане британцев вой,
Она поднимается — ранена:
Кто любит меня — за мной!

Конечно, мне лучше было бы
Цветы собирать в лесу.
Но гибнет Франция милая,
И Францию я спасу.

Девчонка я, мне бы все же —
Жених, ребятишки, дом.
Но если не я, то кто же?
Если не я — никто.

Хрупка я, но бог поможет,
Дух укрепляя мой.
Если не я — то кто же?
Кто любит меня — за мной!

В чем силы ее источник,
Загадка не решена.
Но все исполнилось в точности,
Как сказала она.

Победа — ее награда.
Как молния, меч сверкал.
С Орлеана снята осада,
Коронован в соборе Карл.

А дальше? Позор мужчинам.
Людям стыд и позор.
Суд заседает чинно,
В Руане горит костер.

Британцы или бургундцы,
Епископы или князья,
Девчонку мучить? Безумцы!
Отвагу судить? Нельзя!

А что же Франция милая?
Где же она была?
С легкостью изменила,
Походя предала.

И Карл, коронованный Жанной,
Где же тогда он был?
Король, как это ни странно,
Первым руки умыл.

А эти зеваки, толпы
Вокруг костра на ветру,
Почему не бросились, чтобы
Спасти из огня сестру?

Конечно, каре, охрана,
Войско во всей красе.
Но если бы ради Жанны
Бросились сразу все?

В больших городах и малых,
В селах и деревнях,
В харчевнях и пышных залах,
Пешими, на конях?

Трусы? Рабы обмана?
Горем сердца полны?
Не вас ли спасала Жанна,
Бросясь в костер войны?

Пламя уже до груди,
Уже до глаз достает.
Бывают предатели люди,
Бывает и весь народ.

Люди, сделайте милость,
Пока не померк еще взор.
Одна за всех получилось.
Все за одну… позор!

Вечером под золою
Нашли в углях палачи
Сердце ее как живое,
Только что не стучит.

Сердце бросили в Сену,
Чтобы стереть и след.
С тех пор прошло постепенно
Полтысячи с лишним лет.

Слава ее окрепла.
И там, где в беде народ,
Дева встает из пепла,
На помощь она идет.

Тогда всех других дороже
Лозунг, зовущий в бой:
Если не я, то кто же?
Кто любит меня — за мной

 Отправлено: 19.01.11 20:43. Заголовок: Рике, спасибо огромн..

Рике, спасибо огромное!:) Обожаю это стихотворение Солоухина.

Муса Джалиль
В Европе весна

Вы в крови утонули, под снегом заснули,
Оживайте же, страны, народы, края!
Вас враги истязали, пытали, топтали,
Так вставайте ж навстречу весне бытия!

Нет, подобной зимы никогда не бывало
Ни в истории мира, ни в сказке любой!
Никогда так глубоко ты не промерзала,
Грудь земли, окровавленной, полуживой.

Там, где ветер фашистский пронесся мертвящий,
Там завяли цветы и иссякли ключи,
Смолкли певчие птицы, осыпались чащи,
Оскудели и выцвели солнца лучи.

В тех краях, где врага сапожищи шагали,
Смолкла жизнь, замерла, избавления ждя.
По ночам лишь пожары вдали полыхали,
Но не пало на пашню ни капли дождя.

В дом фашист заходил -- мертвеца выносили.
Шел дорогой фашист -- кровь дорогой текла.
Стариков и старух палачи не щадили,
И детей людоедская печь пожрала.

О таком исступленье гонителей злобных
В страшных сказках, в преданьях не сказано
слов
И в истории мира страданий подобных
Человек не испытывал за сто веков.

Как бы ночь ни темна была -- все же светает.
Как зима ни морозна -- приходит весна.
Эй, Европа! Весна для тебя наступает,
Ярко светит на наших знаменах она.

Под пятою фашистскою полуживые,
К жизни, страны-сироты, вставайте! Пора!
Вам грядущей свободы лучи заревые
Солнце нашей земли простирает с утра.

Этой солнечной, новой весны приближенье
Каждый чувствует чех, и поляк, и француз.
Вам несет долгожданное освобожденье
Победитель могучий -- Советский Союз.

Словно птицы, на север летящие снова,
Словно волны Дуная, взломавшие лед,
Из Москвы к вам летит ободрения слово,
Сея свет по дороге,-- Победа идет!

Скоро будет весна...
В бездне ночи фашистской,
Словно тени, на бой партизаны встают...
И под солнцем весны --
это время уж близко! --
Зиму горя дунайские льды унесут.

Пусть же радости жаркие слезы прорвутся
В эти вешние дни из мильонов очей!
Пусть в мильонах сердец истомленных
зажгутся
Месть и жажда свободы еще горячей!..

И живая надежда разбудит мильоны
На великий подъем, небывалый в веках,
И грядущей весны заревые знамена
Заалеют у вольных народов в руках.

Февраль 1942 г. Волховский фронт

 Отправлено: 19.01.11 20:47. Заголовок: Ммм...я не знаю, в т..

Ммм...я не знаю, в тему оно или не совсем)))), ну...скажем так, это из области легенд)), а не реальной истории)).
Но я очень люблю это стихотворение:

Михаил Лермонтов
ВОЗДУШНЫЙ КОРАБЛЬ
(Из Цедлица)

По синим волнам океана,
Лишь звезды блеснут в небесах,
Корабль одинокий несется,
Несется на всех парусах.

Не гнутся высокие мачты,
На них флюгера не шумят,
И молча в открытые люки
Чугунные пушки глядят.

Не слышно на нем капитана,
Не видно матросов на нем;
Но скалы, и тайные мели,
И бури ему нипочем.

Есть остров на том океане -
Пустынный и мрачный гранит;
На острове том есть могила,
А в ней император зарыт.

Зарыт он без почестей бранных
Врагами в сыпучий песок,
Лежит на нем камень тяжелый,
Чтоб встать он из гроба не мог.

И в час его грустной кончины,
В полночь, как свершается год,
К высокому берегу тихо
Воздушный корабль пристает.

Из гроба тогда император,
Очнувшись, является вдруг;
На нем треугольная шляпа
И серый походный сюртук.

Скрестивши могучие руки,
Главу опустивши на грудь,
Идет и к рулю он садится
И быстро пускается в путь.

Несется он к Франции милой,
Где славу оставил и трон,
Оставил наследника-сына
И старую гвардию он.

И только что землю родную
Завидит во мраке ночном,
Опять его сердце трепещет
И очи пылают огнем.

На берег большими шагами
Он смело и прямо идет,
Соратников громко он кличет
И маршалов грозно зовет.

Но спят усачи-гренадеры -
В равнине, где Эльба шумит,
Под снегом холодным России,
Под знойным песком пирамид.

И маршалы зова не слышат:
Иные погибли в бою,
Другие ему изменили
И продали шпагу свою.

И, топнув о землю ногою,
Сердито он взад и вперед
По тихому берегу ходит,
И снова он громко зовет:

Зовет он любезного сына,
Опору в превратной судьбе;
Ему обещает полмира,
А Францию только себе.

Но в цвете надежды и силы
Угас его царственный сын,
И долго, его поджидая,
Стоит император один -

Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слезы
Из глаз на холодный песок,

Потом на корабль свой волшебный,
Главу опустивши на грудь,
Идет и, махнувши рукою,
В обратный пускается путь.
1840

 Отправлено: 20.01.11 00:00. Заголовок: Алексей Толстой . ..

Алексей Толстой .


ТРИ ПОБОИЩА
1
Ярились под Киевом волны Днепра,
За тучами тучи летели,
Гроза бушевала всю ночь до утра —
Княгиня вскочила с постели.

2
Вскочила княгиня в испуге от сна,
Волос не заплетши, умылась,
Пришла к Изяславу, от страха бледна:
«Мне, княже, недоброе снилось!

3
Мне снилось: от берега норской земли,
Где плещут варяжские волны,
На саксов готовятся плыть корабли,
Варяжскими гриднями полны.

4
То сват наш Гаральд собирается плыть —
Храни его Бог от напасти.
Мне виделось: воронов черная нить
Уселася с криком на снасти.

5
И бабища будто на камне сидит,
Считает суда и смеется:
«Плывите, плывите! — она говорит. —
Домой ни одно не вернется!

6
Гаральда-варяга в Британии ждет
Саксонец-Гаральд, его тезка;
Червонного меду он вам поднесет
И спать вас уложит он жестко!»

7
И дале мне снилось: у берега там,
У норской у пристани главной,
Сидит, волоса раскидав по плечам,
Золовка сидит Ярославна.

8
Глядит, как уходят в туман паруса
С Гаральдовой силою ратной,
И плачет, и рвет на себе волоса,
И кличет Гаральда обратно...

9
Проснулася я — и доселе вдали
Всё карканье воронов внемлю;
Прошу тебя, княже, скорее пошли
Проведать в ту норскую землю!»

10
И только княгиня домолвила речь,
Невестка их, Гида, вбежала;
Жемчужная бармица падает с плеч,
Забыла надеть покрывало.

11
«Князь-батюшка-деверь, испугана я,
Когда бы беды не случилось!
Княгиня-невестушка, лебедь моя,
Мне ночесь недоброе снилось!

12
Мне снилось: от берега франкской земли,
Где плещут нормандские волны,
На саксов готовятся плыть корабли,
Нормандии рыцарей полны.

13
То князь их Вильгельм собирается плыть,
Я будто слова его внемлю, —
Он хочет отца моего погубить,
Присвоить себе его землю!

14
И бабища злая бодрит его рать,
И молвит: — Я воронов стаю
Прикликаю саксов заутра клевать,
И ветру я вам намахаю!»

15
И пологом стала махать на суда,
На каждом ветрило надулось,
И двинулась всех кораблей череда —
И тут я в испуге проснулась...»

16
И только лишь Гида домолвила речь,
Бежит, запыхаяся, гридин:
«Бери, государь, поскорее свой меч,
Нам ворог под Киевом виден!

17
На вышке я там, за рекою, стоял,
Стоял на слуху я, на страже,
Я многие тысячи их насчитал —
То половцы близятся, княже!»

18
На бой Изяслав созывает сынов,
Он братьев скликает на сечу,
Он трубит к дружине, ему не до снов —
Он к половцам едет навстречу...

19
По синему морю клубится туман,
Всю даль облака застилают,
Из разных слетаются вороны стран,
Друг друга, кружась, вопрошают:

20
«Откуда летишь ты? Поведай-ка нам!»
— «Лечу я от города Йорка!
На битву обоих Гаральдов я там
Смотрел из поднебесья зорко:

21
Был целою выше варяг головой,
Чернела как туча кольчуга,
Свистел его в саксах топор боевой,
Как в листьях осенняя вьюга;

22
Копнами валил он тела на тела,
Кровь до моря с поя струилась,
Пока, провизжав, не примчалась стрела
И в горло ему не вонзилась.

23
Упал он, почуя предсмертную тьму,
Упал он, как пьяный на брашно;
Хотел я спуститься на темя ему,
Но очи глядели так страшно!

24
И долго над местом кружился я тем,
И поздней дождался я ночи,
И сел я варягу Гаральду на шлем
И выклевал грозные очи!»

25
По синему морю клубится туман,
Слетается воронов боле:
«Откуда летишь ты?» — «Я, кровию пьян,
Лечу от Гастингского поля!

26
Не стало у саксов вчера короля,
Лежит меж своих он, убитый,
Пирует норманн, его землю деля,
И мы пировали там сыто.

27
Победно от Йорка шла сакская рать,
Теперь они смирны и тихи,
И труп их Гаральда не могут сыскать
Меж трупов бродящие мнихи;

28
Но сметил я место, где наземь он пал
И, битва когда отшумела,
И месяц как щит над побоищем встал,
Я сел на Гаральдово тело.

29
Нелвижные были черты хороши,
Нахмурены гордые брови,
Любуясь на них, я до жадной души
Напился Гаральдовой крови!»

30
По синему морю клубится туман,
Всю даль облака застилают,
Из разных слетаются вороны стран,
Друг друга, кружась, вопрошают:

31
«Откуда летишь ты?» — «Из русской земли!
Я был на пиру в Заднепровье;
Там все Изяслава полки полегли,
Всё поле упитано кровью.

32
С рассветом на половцев князь Изяслав
Там выехал, грозен и злобен,
Свой меч двоеручный высоко подъяв,
Святому Георгью подобен;

33
Но к ночи, руками за гриву держась,
Конем увлекаемый с бою,
Уж по полю мчался израненный князь,
С закинутой навзничь главою;

34
И, каркая, долго летел я над ним
И ждал, чтоб он наземь свалился,
Но был он, должно быть, судьбою храним
Иль богу, скача, помолился;

35
Упал лишь над самым Днепром он с коня,
В ладью рыбаки его взяли,
А я полетел, неудачу кляня,
Туда, где другие лежали!»

36
Поют во Софийском соборе попы,
По князе идет панихида,
Рыдает княгиня средь плача толпы,
Рыдает Гаральдовна Гида,

37
И с ними другого Гаральда вдова
Рыдает, стеня, Ярославна,
Рыдает: «О, горе! зачем я жива,
Коль сгинул Гаральд мой державный!»

38
И Гида рыдает: «О, горе! убит
Отец мой, норманном сраженный!
В плену его веси, и взяты на щит
Саксонские девы и жены!»

39
Княгиня рыдает: «О князь Изяслав!
В неравном посечен ты споре!
Победы обычной в бою не стяжав,
Погиб ты, о, горе, о, горе!»

40
Печерские иноки, выстроясь в ряд,
Протяжно поют: «Аллилуйя!»
А братья княжие друг друга корят,
И жадные вороны с кровель глядят,
Усобицу близкую чуя...

 Отправлено: 20.01.11 07:29. Заголовок: МОНОМАХОВА РУСЬ Неб..

МОНОМАХОВА РУСЬ

Небо хмарится синью
стародавних кольчуг,
журавлиные клинья
уплывают на юг,
солнца позднего ласка,
мимолетная грусть...
Деревянная сказка:
Мономахова Русь.

Стихли княжие споры
в Детинце-Кремле,
не гуляют раздоры
по русской земле,
запустели кочевья
у Дона реки,
научились почтенью
степные князьки.

Нет ни мора, ни брани,
лишь краской кровав
летописных сказаний
славянский устав,
искушён и разумен,
иссохшей рукой
пишет старец-игумен
про мир да покой.

А покой-то обманчив:
так в былые года,
если тихо – то значит,
что близко беда...
Грянет горечь нашествий.
Спаситель, спаси
недопетую песню
деревянной Руси!

Лев ВЕРШИНИН

 Отправлено: 12.02.11 00:53. Заголовок: Джек Альтаузен Балл..

Джек Альтаузен

Баллада о четырех братьях

Домой привез меня баркас.
Дудил пастух в коровий рог.
Четыре брата было нас,-
Один вхожу я на порог.

Сестра в изодранном платке,
И мать, ослепшая от слез,
В моем походном котелке
Я ничего вам не привез.

Скажи мне, мать, который час,
Который день, который год?
Четыре брата было нас,-
Кто уцелел от непогод?

Один любил мерцанье звезд,
Чудак, до самой седины.
Всю жизнь считал он, сколько верст
От Павлограда до луны.

А сосчитать и не сумел,
Не слышал, цифры бороздя,
Как мир за окнами шумел
И освежался от дождя.

Мы не жалели наших лбов.
Он мудрецом хотел прослыть,
Хотел в Калугу и Тамбов
Через Австралию проплыть.

На жеребцах со всех сторон
Неслись мы под гору, пыля;
Под головешками ворон
В садах ломились тополя.

Встань, Запорожье, сдуй золу!
Мы спали на цветах твоих.
Была привязана к седлу
Буханка хлеба на троих.

А он следил за пылью звезд,
Не слышал шторма и волны,
Всю жизнь считая, сколько верст
От Павлограда до луны.

Сквозной дымился небосклон.
Он версты множил на листе,-
И как ни множил, умер он
Всего на тысячной версте.

Второй мне брат был в детстве мил.
Не плачь, сестра! Утешься, мать!
Когда-то я его учил
Из сабли искры высекать...

Он был пастух, он пас коров,
Потом пастуший рог разбил,
Стал юнкером.
Из юнкеров
Я Лермонтова лишь любил.

За Чертороем и Десной
Я трижды падал с крутизны,
Чтоб брат качался под сосной
С лицом старинной желтизны.

Нас годы сделали грубей;
Он захрипел, я сел в седло,
И ожерелье голубей
Над ним в лазури протекло.

А третий брат был рыбаком.
Любил он мирные слова,
Но загорелым кулаком
Мог зубы вышибить у льва.

В садах гнездились лишаи,
Деревни гибли от огня,
Не счистив рыбьей чешуи,
Вскочил он ночью на коня,-

Вскочил и прыгнул через Дон.
Кто носит шрамы и рубцы,
Того под стаями ворон
Выносят смело жеребцы.

Но под Варшавою, в дыму,
у шашки выгнулись края.
И в ноздри хлынула ему
Дурная, теплая струя.

Домой привез меня баркас,
Гремел пастух в коровий рог.
Четыре брата было нас,-
Один вхожу я на порог.

Вхожу в обмотках и в пыли
И мну буденновку в руке,
И загорелые легли
Четыре шрама на щеке.

Взлетают птицы с проводов.
Пять лет не слазил я с седла,
Чтобы республика садов
Еще пышнее расцвела.

За Ладогою, за Двиной
Я был без хлеба, без воды,
Чтобы в республике родной
Набухли свежестью плоды.

И если кликнут - я опять
С наганом встану у костра.
И обняла слепая мать,
И руку подала сестра.

 Отправлено: 13.02.11 15:27. Заголовок: Уже двенадцать дней ..

Уже двенадцать дней не видно берегов,
И ночь идёт за днём, как волк за тихой серной.
И небо кажется бездонною цистерной,
Где башни рушатся туманных городов...

Уже двенадцать дней, как брошен Карфаген,
Уже двенадцать дней несут нас вдаль муссоны!...
Не звякнет тихий меч, не дрогнет щит червлёный,
Не брызнет белизной узор сидонских стен...

Напрасно третий день жгут синие куренья,
Напрасно молится у чёрной мачты жрец,
Напрасно льют на нард шипящий жир овец,
Свирепый Посейдон не знает сожаленья...

На грязной палубе, от солнца порыжелой,
Меж брошенных снастей и рваных парусов,
Матросы тихо спят; и горечь летних снов
Телами смуглыми безмолвно овладела...

И ночь идёт за днём...Пурпуровую нить
Прядёт больной закат за далью умиранья...
Но нам страшней громов, и бури, и рыданья
В горящей тишине дрожащий возглас: "Пить"...

И ночь холодная идёт стопой неверной,
Рассыпав за собой цветы поблекших снов...
Уже двенадцать дней не видно берегов,
И ночь идёт за днём, как волк за тихой серной.

Эдуард БАГРИЦКИЙ

 Отправлено: 18.02.11 00:48. Заголовок: Замуровано время в г..

Замуровано время в готических сводах,
Запечатана память под шрамами стен,
Копоть факельных меток в глухих переходах
Как ожоги когда-то свершенных измен…
Лангедок – это край сумасшедших влюбленных,
Где катарская ересь бесила владык,
Где в стране трубадуров, таких обреченных,
До сих пор бродит эхом растерзанный крик.
Здесь впервые воспеты земные утехи –
Зацелованность губ, нежность женской груди,
И блестели в стихах перед битвой доспехи,
И склонялись колени у женской руки.
Презирая латынь как язык погребенных,
Альбигойским наречьем звенела струна,
Им хотелось любить, только их, не прощенных,
На кострах без разбора сжигали дотла…
Им, наивным, казалось – они лишь от Бога,
Что весь Мир Приграничный во мраке и зле,
Что главнее всего их любовь-недотрога!
Что всего горячей – поцелуй на челе.
И никто как они не умел так смеяться,
И незло пошутить, и упавших поднять,
Разве можно любить и кого-то бояться?
Или сказанных слов, от души, не понять?
Но пришли крестоносцы – немытая серость,
Распуская знамена, сжимая кресты.
И земля, где когда-то любилось и пелось,
Задохнулась в дыму, обожглась о костры…
Ах, мальчишки-поэты, как же вы неумело
Отбивали удары, роняли мечи!
Как пронзали вам сердце каленые стрелы,
И глумливо смеялись в лицо палачи!
Монсегюр защищался обреченно и колко.
Двое наспех прощались касанием тел,
И такой беззащитной была ее челка,
И растерян он был, и наивно-несмел…
…Их никто не считал, и дрова не жалели,
Черным дымом до неба метнулось – Не тронь!
И глаза обожженные долго смотрели
Как насилует тело любимой огонь…
Сквозь расплавленный уголь и грех оболочки
Отлетали их души зарницами в ночь –
Он уже не напишет ей больше ни строчки,
А она не подарит ни сына, ни дочь…
Умирал Лангедок, поседевший от пепла,
Но зерно прорастало, назло, через кровь!
И слезами-дождем возвращалось и крепло
Трубадурское счастье – стихи и любовь…

© Copyright: Сказоч-Ник, 2008

 Отправлено: 18.02.11 11:26. Заголовок: Что не пройдёт - Ост..

Что не пройдёт -
Останется,
А что пройдёт -
Забудется...
Сидит Алёна-Старица
В Москве, на Вшивой улице.

Зипун, простоволосая,
На голову набросила,
А ноги в кровь изрезаны
Тяжёлыми железами.

Бегут ребята - дразнятся,
Кипит в застенке варево...
Покажут ноне разинцам
Острастку судьи царевы!

Расспросят, в землю мётлами
Брады уставя долгие,
Как соколы залётные
Гуляли Доном-Волгою,
Как под Азовом ладили
Челны с высоким застругом,
Как шарили да грабили
Торговый город Астрахань!

Палач-собака скалится,
Лиса-приказный хмурится.
Сидит Алёна-Старица
В Москве, на Вшивой улице.
Судья в кафтане до полу
В лицо ей светит свечечкой:
"Немало, ведьма, попила
Ты крови человеческой,
Покуда плахе-матушке
Челом ты не ударила!"
Пытают в раз остаточный
Бояре государевы:
"Обедню чёрту правила ль,
Сквозь сито землю сеяла ль
В погибель роду цареву,
Здоровью Алексееву?"

"Смолой приправлен жидкою,
Мне солон царский хлебушек!
А ты, боярин, пыткою
Стращал бы красных девушек!
Хотите - жгите заживо,
А я царя не сглазила.
Мне жребий выпал - важивать
Полки Степана Разина.
В моих ушах без умолка
Поёт стрела татарская...
Те два полка,
Что два волка,
Дружину грызли царскую!
Нам, смердам, двери заперты
Повсюду, кроме паперти.
На паперти слепцы поют,
Попросишь - грош купцы дают.

Судьба меня возвысила!
Я бар, как семя, щёлкала,
Ходила в кике бисерной,
В зелёной кофте шёлковой.

На Волге - что оконницы -
Пруды с зелёной ряскою,
В них раки нынче кормятся
Свежинкою дворянскою.
Боярский суд не жаловал
Ни старого, ни малого,
Так вас любить,
Так вас жалеть -
Себя губить,
Душе болеть!..

Горят огни-пожарища,
Дымы кругом постелены.
Мои друзья-товарищи
Порубаны, постреляны.
Им глазыньки до донышка
Ночной стервятник выклевал,
Их греет волчье солнышко,
Они к нему привыкнули.
И мне топор, знать, выточен
У ката в башне пыточной,
Да помни, дьяк,
Не ровен час:
Сегодня - нас,
А завтра - вас!
Мне б после смерти галкой стать,
Летать под низкою тучею,
Ночей не спать, -
Царя пугать
Бедою неминучею!.."

Смола в застенке варится,
Опарой всходит сдобною,
Ведут Алёну-Старицу
Стрельцы на место Лобное.
В Зарядье над осокою
Блестит зарница дальняя.
Горит звезда высокая...
Терпи, многострадальная!

А тучи, словно лошади,
Бегут над Красной площадью.
Все звери спят.
Все птицы спят,
Одни дьяки
Людей казнят.

Дмитрий КЕДРИН

 Отправлено: 23.02.11 21:18. Заголовок: Неустанное стремлень..

Неустанное стремленье от судьбы к иной судьбе,
Александр Завоеватель, я - дрожа - молюсь тебе.
Но не в час ужасных боев, возле древних Гавгамел,
Ты мечтой, в ряду героев, безысходно овладел.

Я люблю тебя, Великий, в час иного торжества.
Были буйственные клики, ропот против божества.
И к войскам ты стал, как солнце: ослепил их грозный взгляд,
И безвольно македонцы вдруг отпрянули назад.

Ты воззвал к ним: "Вы забыли, кем вы были, что теперь!
Как стада, в полях бродили, в чащу прятались, как зверь.
Создана отцом фаланга, вашу мощь открыл вам он;
Вы со мной прошли до Ганга, в Сарды, в Сузы, в Вавилон.

Или мните: государем стал я милостью мечей?
Мне державство отдал Дарий! скипетр мой, иль он ничей!

Уходите! путь открытый! размечите бранный стан!
Дома детям расскажите о красотах дальних стран,
Как мы шли в горах Кавказа, про пустыни, про моря...
Но припомните в рассказах, где вы кинули царя!

Уходите! ждите славы! Но - Аммона вечный сын -
Здесь, по царственному праву, я останусь и один".

От курений залы пьяны, дышат золото и шёлк.
В ласках трепетной Роксаны гнев стихает и умолк.
Царь семнадцати сатрапий, царь Египта двух корон,
На тебя - со скиптром в лапе - со стены глядит Аммон.

Стихли толпы, колесницы, на равнину пал туман...
Но, едва зажглась денница, взволновался шумный стан.
В поле стон необычайный, молят, падают во прах...
Не вздохнул ли, Гордый, тайно о своих ночных мечтах?

О, заветное стремленье от судьбы к иной судьбе,
В час сомненья и томленья я опять молюсь тебе!

Валерий БРЮСОВ

 Отправлено: 25.02.11 00:03. Заголовок: Франсуа Вийон Балла..

Франсуа Вийон

Баллада о дамах былых веков


Где Флора-римлянка сейчас?
Где рок, красу губящий рьяно,
Архипиаду скрыл от нас?
Ушла Таис в какие страны?
Где Эхо, чей ответ так странно
Звучал в безмолвье рощ и рек?
Где эти девы без изъяна? —
Где ныне прошлогодний снег?

Где Элоиза, с кем был раз
Застигнут Абеляр нежданно,
Из-за чего он и угас
Скопцом-монахом слишком рано?
Где королева, чья охрана
В мешок зашила и навек
Швырнула в Сену Буридана? —
Где ныне прошлогодний снег?

Где Бланш — сирены сладкий глас
И белая лилея стана?
Где Берта, мать того, кто спас
Французский край от басурмана?
Где слава лотарингцев Жанна,
Чьи дни английский кат пресек
В огне костра у стен Руана? —
Где ныне прошлогодний снег?

Принц, не придумано аркана,
Чтоб удержать мгновений бег.
К чему ж крушиться постоянно:
“Где ныне прошлогодний снег”?

пер. Ю. Корнеева

 Отправлено: 25.02.11 22:07. Заголовок: На деревне парень уг..

На деревне парень угнал коня.
А погнались – спалил да в пыль завалил.
А догнали – дёрнул кол из плетня
да тем самым колом мужика убил.
Вот и выпало парню в подвале лечь
на худую солому, колодный мох,
указали парню голову сечь,
не пущать попа, чтоб по-пёсьи сдох.

Парень выл в окно, парень цепи грыз,
(чуть закрыть глаза – увидать топор),
парень бился в пол да орал на крыс,
так, что крысы боялись глядеть из нор.
И молился парень, сырой от слёз,
без икон-крестов – да к чему ж они:
"Отче-боже наш, Иисус Христос,
защити, спаси и ослобони!
Я – убивец-тать, душегуб-злодей,
во грехах хожу, как петух в пере,
да тебе-то што? Ты ж за всех людей
принимал искус на Голгоф-горе!
Упаси меня от палачьих рук,
отомкни подвал да в меня поверь,
я уйду в пустынь, натяну клобук,
сотворю добро, как никто досель!"

И упал на мох, от молитвы пьян...
Утром дьяк вошёл: "Подымайся, тать!
Там, в соседнем подвале лежит смутьян,
а палач запил – и не может встать.
Тот лихой смутьян – государю враг.
Ты в сравненьи с ним – скоморошный смех.
А палач запил... В общем, паря, так:
порешишь того – и отмоешь грех!"

Дьяк наверх ушёл: мол, решай, не то...
Забежал стрелец, загасил свечу.
И взмолился тать: "Отче наш, за что?
Я ж не то просил, не того хочу!
Я во тьме бродил без высоких дум,
продавал я душу за звон монет,
и в подвале лишь я взялся за ум
и отныне, боже, приемлю свет!
Не хочу ходить до ушей в крови,
как заморский гость в дорогих шелках,
а выходит что? Говорят – живи!
А какая жизнь с топором в руках?
Ну, пускай смутьян, государю враг.
Я ж не тот сегодня, что был вчера..."

Проскрипела дверь. На пороге – дьяк.
"Выходи, злодей. Начинать пора!"

...В кабаке гульба. В кабаке народ.
В кабаке – разлив зелена вина.
Парень мясо жрёт да сивуху пьёт,
и мошна туга, и рубаха красна.
Были чарки полны – а теперь сухи.
Пробудилась душа – да, выходит, зря.
Запивает парень свои грехи.
Пропивает, убивец, грехи царя.

Лев ВЕРШИНИН

 Отправлено: 26.02.11 15:55. Заголовок: Четыре дня мы шли оп..

Четыре дня мы шли опустошённой степью.
И вот открылось нам раздолие Днепра,
Где с ним сливается Десна, его сестра...
Кто не дивится там его великолепью!
Но было нам в тот день не до земных красот!
Спешили в Киев мы - разграбленный, пустынный,
Чтоб лобызать хоть прах от церкви Десятинной,
Чтоб плакать на камнях от Золотых ворот!
Всю ночь бродили мы, отчаяньем объяты,
Среди развалин тех, рыдая о былом;
Мы утром все в слезах пошли своим путём...
Ещё спустя три дня открылись нам Карпаты.

Валерий БРЮСОВ

 Отправлено: 26.02.11 16:36. Заголовок: Редьярд Киплинг Бал..

Редьярд Киплинг

Баллада о царской шутке

Когда в пустыне весна цветет,
Караваны идут сквозь Хайберский проход.
Верблюды худы, но корзины тучны,
Вьюки переполнены, пусты мошны,
Засыпаны снегом, долгие дни
Спускаются с Севера в город они.

Была бирюзовой и хрупкой тьма,
Караван отдыхал у подножья холма
Над кухней стоял синеватый дымок,
И о гвозди палатки стучал молоток,
И косматые кони кое-где
Тянули веревки свои к еде,
И верблюды, глухой издавая звук,
Растянулись на четверть мили на Юг,
И персидские кошки сквозь сизый мрак
Фыркали злобно с тюков на собак,
Торопили обед то там, то тут,
И мерцали огни у форта Джемруд.
И несся на крыльях ночных ветров
Запах верблюдов, курений, ковров,
Дым, голоса и звук копыт,
Говоря, что Хайберский торг не спит.
Громко кипел мясной котел.
Отточили ножи - и я пришел
К погонщику мулов Магбуб-Али,
Который уздечки чинил вдали
И полон был сплетен со всей земли.
Добрый Магбуб-Али говорит:
'Лучше беседа, когда ты сыт'.
Опустили мы руки, как мудрецы,
В коричневый соус из жирной овцы,
И тот, кто не ел из того котла,
Не умеет добра отличить от зла.

Мы сняли с бород бараний жир,
Легли на ковры, и наполнил нас мир,
На Север скользил разговор и на Юг,
И дым ему вслед посылал чубук.

Великие вещи, все, как одна:
Женщины, Лошади, Власть и Война.
О войне мы сказали немало слов,
Я слышал вести с русских постов:
Наточенный меч, а речи что мед,
Часовой в шинели средь тихих болот.
И Магбуб-Али глаза опустил,
Как тот, кто намерен басни плести,
И молвил: 'О русских что скажешь, друг?
Когда ночь идет, все серо вокруг.
Но мы ждем, чтобы сумрак ночи исчез
В утреннем зареве алых небес.
Прилично ли, мудро ли, так повторю,
О врагах Царя говорить Царю?
Мы знаем, что скрыли Небо и Ад,
Но в душу Царя не проникнет взгляд.
Незваного друга проклял бог,
Вали Дад подтвердить бы это мог'.

Был отец его щедр на слова и дела,
Кудахчущей курицей мать была,
И младенец рос среди стариков
И наследовал горе несчетных слов
И с ним безумье, - и вот дерзнул
Ждать, что его почтит Кабул.
Побывал далеко честолюбец тот,
На границе, где серых шинелей взвод.

Я тоже там был, но я счастлив,
Ничего не видал, молчал - и жив.
Как дыханье, ловил он молвы полет,
Что 'этот знает', что 'молвил тот',
Басни, что мчались из уст к устам,
О серых шинелях, идущих к нам,
Я слышал тоже, но эта молва
Исчезает весной, как сухая трава.

Богом забыт, нетерпеньем объят,
Обратно в столицу скакал Вали Дад,
В полный Дурбар, где был весь двор,
И с Вождем Войны Царь вел разговор.
Густую толпу растолкал он плечом
И, о чем слыхал, рассказал о том.
Красный Вождь улыбнулся - ни дать ни взять
Так на лепет сына смеется мать,
Но тот, кто б смеялся, смеялся зря
Перед темным, как смерть, лицом Царя.
Нехорошо, придя в Дурбар,
Голосить о войне, как будто пожар.
К цветущей айве на старый вал
Его он отвел и там сказал
'Будут хвалить тебя вновь и вновь,
Доколе за сталью следует кровь
Русский идет с войной впереди.
Ты осторожен. Так ты и жди!
Смотри, чтоб на дереве ты не заснул,
Будет недолгим твой караул.
Русский идет, говоришь ты, на нас.
Будет, наверно, он здесь через час.
Жди, карауль! А завидишь гостей,
Громче зови моих людей'.

Прилично ли, мудро ли, так повторю,
О его врагах говорить Царю?
Стража, чтоб он не сбежал, стерегла,
Двадцать штыков - вокруг ствола.
И сыпался цвет, как снежинки, бел,
Когда, содрогаясь, он вниз глядел.
И волею бога - велик он один! -
Семь дней над судьбою он был господин.
Потом обезумел; со слов людей,
Он прыгал медведем среди ветвей,
И ленивцем потом, и сорвался вниз,
И, стеная, летучей мышью повис.
Развязалась веревка вокруг руки,
Он упал, и поймали его штыки.
Прилично ли, мудро ли, так повторю,
О врагах Царя говорить Царю?
Мы знаем, что скрыли Небо и Ад,
Но в душу Царя не проникнет взгляд.
Кто слышал о серых шинелях, друг?
Когда ночь идет, все серо вокруг.
Великие вещи, две, как одна:
Во-первых - Любовь, во-вторых - Война,
Но конец Войны затерялся в крови -
Мое сердце, давай говорить о Любви!

пер. А. Оношкович-Яцына

 Отправлено: 28.02.11 23:42. Заголовок: ЛИЛИЯ И ЛЕВ День на..

ЛИЛИЯ И ЛЕВ

День назывался четвергом,
Рассвет был алым,
Змея вползала в тихий дом,
Змея вползала.
Будил закат грядущих вдов
Тревожной нотой.
Змея ползла среди холмов,
Змея пехоты...
Коварный лев тянулся вновь
К чужой короне,
И, чуя будущую кровь,
Храпели кони...
Свистела первая стрела
Холодной былью.
На стебли лилий тень легла,
На стебли лилий.
Друг другу мстя за прошлый гнев,
За все разбои,
Готовы лилия и лев,
Готовы к бою...
Войну зовём своей судьбой,
Но – вот наука! –
Закончить внукам этот бой,
Закончить внукам...
Король, куда же Вы ушли?
Бароны, где вы?
Ведь тот костер, что вы зажгли,
Погасит дева...

Редьярд КИПЛИНГ

 Отправлено: 01.03.11 00:28. Заголовок: ГРЕБЦЫ ТРИРЕМЫ Тесн..

ГРЕБЦЫ ТРИРЕМЫ

Тесно во мгле мы сидим,
Люди, над ярусом ярус.
Зыблются ветром живым
Где-то и стяги и парус!

В узкие окна закат
Красного золота бросил.
Выступил сумрачный ряд
Тел, наклонённых у вёсел.

Цепи жестоки. Навек
К месту прикованы все мы.
Где теперь радостный бег
Нами влекомой триремы?

Режем ли медленный Нил,
Месим ли фризскую тину?
Или нас Рок возвратил
К белому мысу Пахину?

Песню нам, что ли, начать?
Но не расслышат и жалоб
Те, кто достойны дышать
Морем с разубранных палуб!

Кто там? Нагая ль жена
Дремлет на шкуре пантеры?
Чу! это песня слышна
В честь венценосной гетеры.

Или то Цезарь-певец
Лирой тревожит Тритона,
Славя свой вечный венец,
Славя величие трона?

Нет! то военных рожков
Вызов, готовящий к бою!
Я для друзей иль врагов
Волны упругие рою?

Эх, что мечтать! всё равно -
Цезаря влечь иль пирата!
Тускло струится в окно
Отблеск последний заката.

Быстро со мглой гробовой
Снова сливаемся все мы,
Мча на неведомый бой
Бег быстролётной триремы.

Валерий БРЮСОВ

 Отправлено: 10.03.11 20:24. Заголовок: А. С Пушкин. Вольны..

А. С Пушкин.

Вольный перевод оды Горация "К Помпею Вару"

Кто из богов мне возвратил
Того, с кем первые походы
И браней ужас я делил,
Когда за призраком свободы
Нас Брут отчаянный водил?
С кем я тревоги боевые
В шатре за чашей забывал
И кудри, плющем увитые,
Сирийским мирром умащал?

Ты помнишь час ужасный битвы,
Когда я, трепетный квирит,
Бежал, нечестно брося щит,
Творя обеты и молитвы?
Как я боялся! как бежал!
Но Эрмий сам внезапной тучей
Меня покрыл и вдаль умчал
И спас от смерти неминучей.

‎А ты, любимец первый мой,
Ты снова в битвах очутился...
И ныне в Рим ты возвратился
В мой домик темный и простой.
Садись под сень моих пенатов.
Давайте чаши. Не жалей
Ни вин моих, ни ароматов.
Венки готовы. Мальчик, лей!
Теперь некстати воздержанье:
Как дикий скиф хочу я пить.
Я с другом праздную свиданье,
Я рад рассудок утопить.

 Отправлено: 10.03.11 20:27. Заголовок: М. Светлов. Рабфако..

М. Светлов

Рабфаковке

Барабана тугой удар
Судит утренние туманы,-
Это скачет Жанна д'Арк
К осажденному Орлеану.

Двух бокалов влюбленный звон
Тушит музыка менуэта,-
Это празднует Трианон
День Марии-Антуанетты.

В двадцать пять небольших свечей
Электрическая лампадка,-
Ты склонилась, сестры родней,
Над исписанною тетрадкой...

Громкий колокол с гулом труб
Начинают «святое» дело:
Жанна д'Арк отдает костру
Молодое тугое тело.

Палача не охватит дрожь
(Кровь людей не меняет цвета),-
Гильотины веселый нож
Ищет шею Антуанетты.

Ночь за звезды ушла, а ты
Не устала,- под переплетом
Так покорно легли листы
Завоеванного зачета.

Ляг, укройся, и сон придет,
Не томися минуты лишней.
Видишь: звезды, сойдя с высот,
По домам разошлись неслышно.

Ветер форточку отворил,
Не задев остального зданья,
Он хотел разглядеть твои
Подошедшие воспоминанья.

Наши девушки, ремешком
Подпоясывая шинели,
С песней падали под ножом,
На высоких кострах горели.

Так же колокол ровно бил,
Затихая у барабана...
В каждом братстве больших могил
Похоронена наша Жанна.

Мягким голосом сон зовет.
Ты откликнулась, ты уснула.
Платье серенькое твое
Неподвижно на спинке стула.

 Отправлено: 10.03.11 21:59. Заголовок: Чем славен шах Ирана..

Чем славен шах Ирана Исмаил?
Историк скажет: тем, что возродил
Иран и в приснопамятном году
Разбил под Мервом жёлтую орду,
Степному хану преподав урок...
Так скажет нам истории знаток.

Филолог даст совсем иной ответ:
Не в этом суть. Он был большой поэт,
Наследный сын восславленных людьми
Хафизов Хагани и Низами.
Он нежные, как роза, рубаи,
Под именем негромким Хатаи,
Писал, запечатлев себя в веках
На тюркском и персидском языках.

Поэт и шах – по сути двуедин,
Калама раб и сабли господин,
Какой ценой бессмертие купил
Востока потрясатель Исмаил?

О том, как трон он с бою добывал,
Какие он фирманы издавал
И где какой поставил минарет,
Сегодня помнит лишь востоковед,
А более, пожалуй, и никто.
Ну, может, эрудит какой... Зато
Звенит от Исфахана до Баку,
В сердца вселяя сладкую тоску
И скорби затаённые свои
Восточный песнопевец Хатаи...

Лев ВЕРШИНИН

 Отправлено: 20.03.11 18:24. Заголовок: Владимир Высоцкий С..

Владимир Высоцкий

Солдатская песня

На голом на плацу, на вахтпараде,
В казарме, на часах — все дни подряд
Безвестный, не представленный к награде,
Справляет службу ратную солдат.

И какие бы ни дули
Ураганные ветра,
Он — в дозоре, в карауле
От утра и до утра.

«Напра!.. Нале!..
В ружье! На пле!..
Бегом — в расположение!»
А я пою:
Ать-два, ать-два,
Живем мы однова,
А тяжело в учении —
Легко в бою!

Если ломит враг — бабы слезы льют, —
Ядра к пушечкам подтаскивай!
Я перед боем — тих, я в атаке — лют,
Ну а после боя — ласковый.

Меня гоняют до седьмого пота,
Всяк может младшим чином помыкать, —
Но все-таки центральные ворота
Солдату поручают охранять.

Как бы в рог его не гнули,
Распрямится снова он.
Штык — дурак, и дуры — пули, —
Ежели солдат умен.

«В штыки! К но-ги!
Равняйсь! Беги!
Ползком — в расположение!»
А я — пою.
«Коли! Руби!»
Ту би ор нот ту би, —
Но тяжело в учении -
Легко в бою!

Если враг бежит и гремит салют —
Зелена вина подтаскивай!
Я пред боем — тих, я в атаке — лют,
Ну а после боя — ласковый.

 Отправлено: 21.03.11 07:45. Заголовок: ВОЕННАЯ ПЕСНЯ БАБЕКА..

ВОЕННАЯ ПЕСНЯ БАБЕКА

Ты не пой по горам, вода!
Опалённый ветер, остынь!
Будь безмолвнее, чем всегда,
Серебристая ночь пустынь!
Не качай опереньем, тис,
Белый дым костра, опустись!
Не шурши, не свисти, змея,
Чтобы слышалась песнь моя!

Угнетатели ночью спят.
Угнетателей не проймёшь.
Угнетённые копят яд...
Угнетённые точат нож...
Так бывало из века в век:
Угнетённый велик человек!
То, что было множество раз,
Повториться может сейчас.

Если я свой найду конец,
Не успевши знамя поднять, -
Ты забудь меня, мой отец,
Ты забудь меня, моя мать...
Даже ты забудь, о жена:
Ты другому будешь нужна.
Но, свершив погребальный обряд,
Не забудет меня мой брат.

Он уйдёт в ущелье, рыча,
Он покинет и мать и жён.
Он сверкнёт голизной меча,
С дымом вырвав его из ножон.
Он зажжёт на горе костёр -
И откликнется наш простор!
И джигиты в его дыму
За свободой пойдут к нему.

Так не плачьте, друзья, во мгле!
Подымайся, кто молод и зол:
Если тень орла на земле,
Значит близок этот орёл!
Верь в него, не видя его!
Больше я не скажу ничего:
Золотая узда - коротка.
А златая песня - кратка.

Илья СЕЛЬВИНСКИЙ

 Отправлено: 21.03.11 22:15. Заголовок: Владислав Крапивин ..

Владислав Крапивин

Углич

Над рекой закат — как будто угли
Кто-то с неба на воду обрушил.
И глядится в воду древний Углич
С тёмно-красной церковью-игрушкой.

...А игра была — не на свирели:
У крыльца толпой бояре стали.
"Покажи, царевич, ожерелье..."
И по горлу — с маху — острой сталью...

Вот и всё. Легенда или сказка...
От заката взгляды поднимите —
Виден в небе храм в багровой краске:
"Жил да был на свете мальчик Митя..."

Жил да был... Над Волгою затишье.
Не спеша, звезда в закат упала...
...А за что во все века мальчишек —
Топорами, ружьями, напалмом?

Жгли, травили, пулями косили!
А мальчишки — всех невиноватей...
Если б всю их боль и всё бессилье
Слить в одном-едином крике:
ХВАТИТ!

Тонкий крест стоит под облаками,
Высоко стоит над светом белым —
Словно сам Господь развёл руками,
Говоря: "А что я мог поделать?"

 Отправлено: 21.03.11 23:26. Заголовок: ПОЛОВЕЦКОЕ ПОЛЕ Сух..

ПОЛОВЕЦКОЕ ПОЛЕ

Сухое небо надвое деля,
пологие ложатся косогоры...
Уж над холмами Русская земля.
А впереди – ковыльные просторы.
Как по весне в разлив Днипро-река,
так степь гудит, сияюще безбрежна,
и где-то рядом войско Кончака,
покинувшее войлочные вежи.

В глазницах конских жаркие угли:
в степи овса не сыщешь, и однако,
как сладко будет, взрезав ковыли,
грудь в грудь ударить ханских аргамаков!

Да только мало ярости секир...
Вся степь в седле –
и битве быть неравной.
И грянет пир.
Кровавый грянет пир!
И зарыдать в Путивле Ярославне!

Лететь беде к днепровским берегам,
вещая гибель Игоревой рати,
и князь положит к ханским сапогам
разбитый меч с железной рукоятью.

И вновь пойдет кипчакская Орда
давать Руси булатные уроки...
Но половцы – соседи. А беда
пока что тихо тлеет на Востоке…

Лев ВЕРШИНИН

 Отправлено: 26.03.11 20:21. Заголовок: Из сборника "Стр..

Из сборников "Половодье", "Строки откровения"

В. Таран

Мнишек

Мне Марина Мнишек мнится
В тоге царской и венце -
Сандомирская тигрица
В белокаменной дворце.

Восседает "матка боска"
Посреди глухих палат,
Будто сделана из воска,
Лишь глаза огнем горят.
Горделивая осанка,
Круто выгнутая бровь...
Для России - иностранка,
И для Польши - полукровь.
На лице ее прекрасном
Тень бесславного конца,
И становится мне ясной
Хиромантия лица.
...
Мне теперь другая мнится,
Не с фигурой восковой.
На престол взойдет царица,
Немка с русскою душой.


И.Н. Мерцалов

22 июня 1941 года

Звенел покос. Стояло лето.
Резвились в рощах соловьи.
А с крыльев зла, взорвав рассветы,
На мир обрушились бои.

И шли усталые солдаты,
Глотая пыль дорог, назад.
Пропахли порохом закаты
Над крышами российских хат.

Крестьянки глухо голосили,
Смотрели в сумрачную даль.
И в каждом взгляде - боль России,
Ее страданье и печаль.

Л.И. Коптенко

Битва под Прохоровкой

Они вставали медленно и грозно,
Расправив ладно на себе броню,
И богатырь в погонах с меткой звездной
Шагнул навстречу смерти и огню.
----
Две силушки сошлись не для беседы,
И замер свет, услышав лязг и стон,
Но богатырь раскрыл врата Победы,
Блеснув на солнце звездами погон.

Потом лежал, захлебываясь кровью,
Под шум дубрав, где бегал босиком,
И васильки склонялись к изголовью,
И небо голубело васильком.

Еще плясали языки пожара
По островкам степного ковыля.
И хоть шагали грузно санитары,
Услышал, как вздохнула мать-земля.

Оффтоп: Знаком "---" отметила место, где были два авторских четверостишия, не вошедших в итоговую версию текстовика

 Отправлено: 27.03.11 19:35. Заголовок: ЖАЛОБА ГЕРОЯ Нас не..

ЖАЛОБА ГЕРОЯ

Нас немного осталось от грозного племени
Многомощных воителей, плывших под Трою,
И о славном, о страшном, о призрачном времени
Вспоминать в наши дни как-то странно герою.

Агамемнон погиб под ударом предательства,
Оилеев Аянт сгинул в синей пучине,
Теламонид упал в чёрный вихрь помешательства,
А Патрокл и Ахилл вечно спят на чужбине!

Где друзья моих дней? — Одиссей многомысленный
Благородно дряхлеет в ничтожной Ифаке,
Тевкр бежал и покинул народ свой бесчисленный,
Сын Тидея на западе скрылся во мраке.

И когда мы порой, волей Рока, встречаемся,
Мы, привыкшие к жизни средь малых, бесславных,
Как враги, друг на друга, грозя, ополчаемся,
Чтоб потешить свой дух поединком двух равных!

Валерий БРЮСОВ

 Отправлено: 18.04.11 21:15. Заголовок: Бертольд Брехт Зонг..

Бертольд Брехт

Зонги из пьесы " Мамаша Кураж и ее дети: хроника из времен Тридцатилетней войны"

Эй, командир, дай знак привала,
Своих солдат побереги!
Успеешь в бой, пускай сначала
Пехота сменит сапоги.
И вшей кормить под гул орудий,
И жить, и превращаться в прах --
Приятней людям, если люди
Хотя бы в новых сапогах.
Эй, христиане, тает лед!
Спят мертвецы в могильной мгле.
Вставайте! Всем пора в поход,
Кто жив и дышит на земле.

Без колбасы, вина и пива
Бойцы не больно хороши.
А накорми -- забудут живо
Невзгоды тела и души.
Когда поест, попьет военный,
Ему не страшен злейший враг.
Какой дурак в огне геенны
Гореть захочет натощак!
Эй, христиане, тает лед!
Спят мертвецы в могильной мгле.
Вставайте! Всем пора в поход,
Кто жив и дышит на земле.
------
Война удачей переменной
Сто лет продержится вполне,
Хоть человек обыкновенный
Не видит радости в войне:
Он жрет дерьмо, одет он худо,
Он палачам своим смешон.
Но он надеется на чудо,
Пока поход не завершен.
Эй, христиане, тает лед!
Спят мертвецы в могильной мгле.
Вставайте, всем пора в поход,
Кто жив и дышит на земле!


---------------------------------------


Одних убьет ружье, других проткнет копье.
А дно речное -- чем не могила?
"Опасен лед весной, останься со мной!" -
Солдату жена говорила.
Но гром барабана и грохот войны
Солдату милее, чем речи жены.
Походной понюхаем пыли!
"Мы будем шагать за верстою версту,
Копье мы сумеем поймать на лету", -
Солдаты в ответ говорили.

Дают совет благой - ты вникни, дорогой,
Не в удали, а в мудрости сила.
"На всех и вся плевать - добра не видать", -
Солдату жена говорила.
"Мы бабам не верим - трусливый народ.
Река на пути - перейдем ее вброд,
Мундиры отмоем от пыли.
Когда загорится над крышей звезда,
Твой муж возвратится к тебе навсегда", -
Солдаты жене говорили.

"Ах, подвиги его не греют никого,
От подвигов нам радости мало.
Пропал мой муженек, храни его бог", -
Жена про солдата сказала.

В мундире, с копьем неразлучным в руке
Солдат угодил в быстрину на реке,
И льдины его подхватили.
Над самою крышей горела звезда,
Но что же, но что же, но что же тогда
Солдаты жене говорили?

Ах, подвиги его не грели никого,
И дно речное - та же могила.
"На всех и вся плевать - добра не видать", -
Солдату жена говорила.

 Отправлено: 19.04.11 00:16. Заголовок: ПРИГОВОР На соборе ..

ПРИГОВОР

На соборе на Констанцском
Богословы заседали:
Осудив Йоганна Гуса,
Казнь ему изобретали.

В длинной речи доктор чёрный,
Перебрав все истязанья,
Предлагал ему соборно
Присудить колесованье;

Сердце, зла источник, кинуть
На съеденье псам поганым,
А язык, как зла орудье,
Дать склевать нечистым вранам,

Самый труп — предать сожженью,
Наперёд прокляв трикраты,
И на все четыре ветра
Бросить прах его проклятый...

Так, по пунктам, на цитатах,
На соборных уложеньях,
Приговор свой доктор чёрный
Строил в твёрдых заключеньях;

И, дивясь, как всё он взвесил
В беспристрастном приговоре,
Восклицали: «Bene, bene!»—
Люди, опытные в споре;

Каждый чувствовал, что смута
Многих лет к концу приходит
И что доктор из сомнений
Их, как из лесу, выводит...

И не чаяли, что тут же
Ждёт ещё их испытанье...
И соблазн великий вышел!
Так гласит повествованье:

Был при кесаре в тот вечер
Пажик розовый, кудрявый;
В речи доктора не много
Он нашёл себе забавы;

Он глядел, как мрак густеет
По готическим карнизам,
Как скользят лучи заката
Вкруг по мантиям и ризам;

Как рисуются на мраке,
Красным светом облитые,
Ус задорный, череп голый,
Лица добрые и злые...

Вдруг в открытое окошко
Он взглянул и — оживился;
За пажом невольно кесарь
Поглядел, развеселился;

За владыкой — ряд за рядом,
Словно нива от дыханья
Ветерка, оборотилось
Тихо к саду всё собранье:

Грозный сонм князей имперских,
Из Сорбонны депутаты,
Трирский, Люттихский епископ,
Кардиналы и прелаты,

Оглянулся даже папа!—
И суровый лик дотоле
Мягкой, старческой улыбкой
Озарился поневоле;

Сам оратор, доктор чёрный,
Начал путаться, сбиваться,
Вдруг умолкнул и в окошко
Стал глядеть и — улыбаться!

И чего ж они так смотрят?
Что могло привлечь их взоры?
Разве небо голубое?
Или — розовые горы?

Но — они таят дыханье
И, отдавшись сладким грёзам,
Точно следуют душою
За искусным виртуозом...

Дело в том, что в это время
Вдруг запел в кусту сирени
Соловей пред тёмным замком,
Вечер празднуя весенний;

Он запел — и каждый вспомнил
Соловья такого ж точно,
Кто в Неаполе, кто в Праге,
Кто над Рейном, в час урочный,

Кто — таинственную маску,
Блеск луны и блеск залива,
Кто — трактиров швабских Гебу,
Разливательницу пива...

Словом, всем пришли на память
Золотые сердца годы,
Золотые грёзы счастья,
Золотые дни свободы...

И — история не знает,
Сколько длилося молчанье
И в каких странах витали
Души чёрного собранья...

Был в собранье этом старец;
Из пустыни вызван папой
И почтён за строгость жизни
Кардинальской красной шляпой,—

Вспомнил он, как там, в пустыне,
Мир природы, птичек пенье
Укрепляли в сердце силу
Примиренья и прощенья,—

И, как шёпот раздается
По пустой, огромной зале,
Так в душе его два слова:
«Жалко Гуса» — прозвучали;

Машинально, безотчётно
Поднялся он — и, объятья
Всем присущим открывая,
Со слезами молвил: «Братья!»

Но, как будто перепуган
Звуком собственного слова,
Костылём ударил об пол
И упал на место снова;

«Пробудитесь!— возопил он,
Бледный, ужасом объятый.—
Дьявол, дьявол обошёл нас!
Это глас его проклятый!..

Каюсь вам, отцы святые!
Льстивой песнью обаянный,
Позабыл я пребыванье
На молитве неустанной —

И вошёл в меня нечистый!
К вам простёр мои объятья,
Из меня хотел воскликнуть:
«Гус невинен». Горе, братья!..»

Ужаснулося собранье,
Встало с мест своих, и хором
«Да воскреснет бог!» запело
Духовенство всем собором,—

И, очистив дух от беса
Покаяньем и проклятьем,
Все упали на колени
Пред серебряным распятьем,—

И, восстав, Йоганна Гуса,
Церкви божьей во спасенье,
В назиданье христианам,
Осудили — на сожженье...

Так святая ревность к вере
Победила ковы ада!
От соборного проклятья
Дьявол вылетел из сада,

И над озером Констанцским,
В виде огненного змея,
Пролетел он над землёю,
В лютой злобе искры сея.

Это видели: три стража,
Две монахини-старушки
И один констанцский ратман,
Возвращавшийся с пирушки.

Аполлон МАЙКОВ