Отправлено: 22.12.10 00:43. Заголовок: Историческая поэзия

Обычно исторические произведения пишутся в прозе. Но ведь и историческая поэзия существует. Немало стихов и поэм на исторические темы писали Аполлон Майков, Алексей Константинович Толстой, Валерий Брюсов, Дмитрий Кедрин, Лев Вершинин и другие авторы. Предлагаю здесь помещать любимые стихи исторического жанра.

 Отправлено: 26.03.11 20:21. Заголовок: Из сборника "Стр..

Из сборников "Половодье", "Строки откровения"

В. Таран

Мнишек

Мне Марина Мнишек мнится
В тоге царской и венце -
Сандомирская тигрица
В белокаменной дворце.

Восседает "матка боска"
Посреди глухих палат,
Будто сделана из воска,
Лишь глаза огнем горят.
Горделивая осанка,
Круто выгнутая бровь...
Для России - иностранка,
И для Польши - полукровь.
На лице ее прекрасном
Тень бесславного конца,
И становится мне ясной
Хиромантия лица.
...
Мне теперь другая мнится,
Не с фигурой восковой.
На престол взойдет царица,
Немка с русскою душой.


И.Н. Мерцалов

22 июня 1941 года

Звенел покос. Стояло лето.
Резвились в рощах соловьи.
А с крыльев зла, взорвав рассветы,
На мир обрушились бои.

И шли усталые солдаты,
Глотая пыль дорог, назад.
Пропахли порохом закаты
Над крышами российских хат.

Крестьянки глухо голосили,
Смотрели в сумрачную даль.
И в каждом взгляде - боль России,
Ее страданье и печаль.

Л.И. Коптенко

Битва под Прохоровкой

Они вставали медленно и грозно,
Расправив ладно на себе броню,
И богатырь в погонах с меткой звездной
Шагнул навстречу смерти и огню.
----
Две силушки сошлись не для беседы,
И замер свет, услышав лязг и стон,
Но богатырь раскрыл врата Победы,
Блеснув на солнце звездами погон.

Потом лежал, захлебываясь кровью,
Под шум дубрав, где бегал босиком,
И васильки склонялись к изголовью,
И небо голубело васильком.

Еще плясали языки пожара
По островкам степного ковыля.
И хоть шагали грузно санитары,
Услышал, как вздохнула мать-земля.

Оффтоп: Знаком "---" отметила место, где были два авторских четверостишия, не вошедших в итоговую версию текстовика

 Отправлено: 27.03.11 19:35. Заголовок: ЖАЛОБА ГЕРОЯ Нас не..

ЖАЛОБА ГЕРОЯ

Нас немного осталось от грозного племени
Многомощных воителей, плывших под Трою,
И о славном, о страшном, о призрачном времени
Вспоминать в наши дни как-то странно герою.

Агамемнон погиб под ударом предательства,
Оилеев Аянт сгинул в синей пучине,
Теламонид упал в чёрный вихрь помешательства,
А Патрокл и Ахилл вечно спят на чужбине!

Где друзья моих дней? — Одиссей многомысленный
Благородно дряхлеет в ничтожной Ифаке,
Тевкр бежал и покинул народ свой бесчисленный,
Сын Тидея на западе скрылся во мраке.

И когда мы порой, волей Рока, встречаемся,
Мы, привыкшие к жизни средь малых, бесславных,
Как враги, друг на друга, грозя, ополчаемся,
Чтоб потешить свой дух поединком двух равных!

Валерий БРЮСОВ

 Отправлено: 18.04.11 21:15. Заголовок: Бертольд Брехт Зонг..

Бертольд Брехт

Зонги из пьесы " Мамаша Кураж и ее дети: хроника из времен Тридцатилетней войны"

Эй, командир, дай знак привала,
Своих солдат побереги!
Успеешь в бой, пускай сначала
Пехота сменит сапоги.
И вшей кормить под гул орудий,
И жить, и превращаться в прах --
Приятней людям, если люди
Хотя бы в новых сапогах.
Эй, христиане, тает лед!
Спят мертвецы в могильной мгле.
Вставайте! Всем пора в поход,
Кто жив и дышит на земле.

Без колбасы, вина и пива
Бойцы не больно хороши.
А накорми -- забудут живо
Невзгоды тела и души.
Когда поест, попьет военный,
Ему не страшен злейший враг.
Какой дурак в огне геенны
Гореть захочет натощак!
Эй, христиане, тает лед!
Спят мертвецы в могильной мгле.
Вставайте! Всем пора в поход,
Кто жив и дышит на земле.
------
Война удачей переменной
Сто лет продержится вполне,
Хоть человек обыкновенный
Не видит радости в войне:
Он жрет дерьмо, одет он худо,
Он палачам своим смешон.
Но он надеется на чудо,
Пока поход не завершен.
Эй, христиане, тает лед!
Спят мертвецы в могильной мгле.
Вставайте, всем пора в поход,
Кто жив и дышит на земле!


---------------------------------------


Одних убьет ружье, других проткнет копье.
А дно речное -- чем не могила?
"Опасен лед весной, останься со мной!" -
Солдату жена говорила.
Но гром барабана и грохот войны
Солдату милее, чем речи жены.
Походной понюхаем пыли!
"Мы будем шагать за верстою версту,
Копье мы сумеем поймать на лету", -
Солдаты в ответ говорили.

Дают совет благой - ты вникни, дорогой,
Не в удали, а в мудрости сила.
"На всех и вся плевать - добра не видать", -
Солдату жена говорила.
"Мы бабам не верим - трусливый народ.
Река на пути - перейдем ее вброд,
Мундиры отмоем от пыли.
Когда загорится над крышей звезда,
Твой муж возвратится к тебе навсегда", -
Солдаты жене говорили.

"Ах, подвиги его не греют никого,
От подвигов нам радости мало.
Пропал мой муженек, храни его бог", -
Жена про солдата сказала.

В мундире, с копьем неразлучным в руке
Солдат угодил в быстрину на реке,
И льдины его подхватили.
Над самою крышей горела звезда,
Но что же, но что же, но что же тогда
Солдаты жене говорили?

Ах, подвиги его не грели никого,
И дно речное - та же могила.
"На всех и вся плевать - добра не видать", -
Солдату жена говорила.

 Отправлено: 19.04.11 00:16. Заголовок: ПРИГОВОР На соборе ..

ПРИГОВОР

На соборе на Констанцском
Богословы заседали:
Осудив Йоганна Гуса,
Казнь ему изобретали.

В длинной речи доктор чёрный,
Перебрав все истязанья,
Предлагал ему соборно
Присудить колесованье;

Сердце, зла источник, кинуть
На съеденье псам поганым,
А язык, как зла орудье,
Дать склевать нечистым вранам,

Самый труп — предать сожженью,
Наперёд прокляв трикраты,
И на все четыре ветра
Бросить прах его проклятый...

Так, по пунктам, на цитатах,
На соборных уложеньях,
Приговор свой доктор чёрный
Строил в твёрдых заключеньях;

И, дивясь, как всё он взвесил
В беспристрастном приговоре,
Восклицали: «Bene, bene!»—
Люди, опытные в споре;

Каждый чувствовал, что смута
Многих лет к концу приходит
И что доктор из сомнений
Их, как из лесу, выводит...

И не чаяли, что тут же
Ждёт ещё их испытанье...
И соблазн великий вышел!
Так гласит повествованье:

Был при кесаре в тот вечер
Пажик розовый, кудрявый;
В речи доктора не много
Он нашёл себе забавы;

Он глядел, как мрак густеет
По готическим карнизам,
Как скользят лучи заката
Вкруг по мантиям и ризам;

Как рисуются на мраке,
Красным светом облитые,
Ус задорный, череп голый,
Лица добрые и злые...

Вдруг в открытое окошко
Он взглянул и — оживился;
За пажом невольно кесарь
Поглядел, развеселился;

За владыкой — ряд за рядом,
Словно нива от дыханья
Ветерка, оборотилось
Тихо к саду всё собранье:

Грозный сонм князей имперских,
Из Сорбонны депутаты,
Трирский, Люттихский епископ,
Кардиналы и прелаты,

Оглянулся даже папа!—
И суровый лик дотоле
Мягкой, старческой улыбкой
Озарился поневоле;

Сам оратор, доктор чёрный,
Начал путаться, сбиваться,
Вдруг умолкнул и в окошко
Стал глядеть и — улыбаться!

И чего ж они так смотрят?
Что могло привлечь их взоры?
Разве небо голубое?
Или — розовые горы?

Но — они таят дыханье
И, отдавшись сладким грёзам,
Точно следуют душою
За искусным виртуозом...

Дело в том, что в это время
Вдруг запел в кусту сирени
Соловей пред тёмным замком,
Вечер празднуя весенний;

Он запел — и каждый вспомнил
Соловья такого ж точно,
Кто в Неаполе, кто в Праге,
Кто над Рейном, в час урочный,

Кто — таинственную маску,
Блеск луны и блеск залива,
Кто — трактиров швабских Гебу,
Разливательницу пива...

Словом, всем пришли на память
Золотые сердца годы,
Золотые грёзы счастья,
Золотые дни свободы...

И — история не знает,
Сколько длилося молчанье
И в каких странах витали
Души чёрного собранья...

Был в собранье этом старец;
Из пустыни вызван папой
И почтён за строгость жизни
Кардинальской красной шляпой,—

Вспомнил он, как там, в пустыне,
Мир природы, птичек пенье
Укрепляли в сердце силу
Примиренья и прощенья,—

И, как шёпот раздается
По пустой, огромной зале,
Так в душе его два слова:
«Жалко Гуса» — прозвучали;

Машинально, безотчётно
Поднялся он — и, объятья
Всем присущим открывая,
Со слезами молвил: «Братья!»

Но, как будто перепуган
Звуком собственного слова,
Костылём ударил об пол
И упал на место снова;

«Пробудитесь!— возопил он,
Бледный, ужасом объятый.—
Дьявол, дьявол обошёл нас!
Это глас его проклятый!..

Каюсь вам, отцы святые!
Льстивой песнью обаянный,
Позабыл я пребыванье
На молитве неустанной —

И вошёл в меня нечистый!
К вам простёр мои объятья,
Из меня хотел воскликнуть:
«Гус невинен». Горе, братья!..»

Ужаснулося собранье,
Встало с мест своих, и хором
«Да воскреснет бог!» запело
Духовенство всем собором,—

И, очистив дух от беса
Покаяньем и проклятьем,
Все упали на колени
Пред серебряным распятьем,—

И, восстав, Йоганна Гуса,
Церкви божьей во спасенье,
В назиданье христианам,
Осудили — на сожженье...

Так святая ревность к вере
Победила ковы ада!
От соборного проклятья
Дьявол вылетел из сада,

И над озером Констанцским,
В виде огненного змея,
Пролетел он над землёю,
В лютой злобе искры сея.

Это видели: три стража,
Две монахини-старушки
И один констанцский ратман,
Возвращавшийся с пирушки.

Аполлон МАЙКОВ