Отправлено: 10.09.07 18:33. Заголовок: Загадки истории

Для всех, кто любит покопаться в неясных, неоднозначных или попросту спорно освещаемых исторических событиях.

На данный момент в этой теме:


Трагедия замка Майерлинг
Людвиг II Баварский - безумный монарх
Иоанн I Посмертный
Дело об ожерелье
"Железная маска" - государственная тайна Бурбонов
Людовик XVII: Жизнь и легенда
Папесса Иоанна
Каспар Хаузер
Клеманс Изор
"Письма из ларца" Марии Стюарт

 Отправлено: 15.09.07 21:21. Заголовок: Re:

Трагедия замка Майерлинг

По материалам свободной энциклопедии "Викпедия" и журнала "Времена" - источник здесь

30 января 1889 в замке Майерлинг были найдены трупы кронпринца Рудольфа и его любовницы — юной баронессы Марии Вечера, против отношений которой с сыном выступал Франц Иосиф. Трагедия остаётся загадочной до настоящего времени; наиболее распространена версия, согласно которой блестяще образованный и всесторонне одаренный 30-летний красавец Рудольф застрелился, а Мария либо также покончила с собой, либо её убил принц; существует также ряд теорий заговора. Правительство скрыло обстоятельства гибели кронпринца (приписав её несчастному случаю), однако подробности достаточно быстро распространились по Европе. Трагедия в Майерлинге стала сюжетом многих художественных произведений и фильмов.

Однако же, версия романтической несчастной любви - наиболее распространенная:

Рудольф, романтический двадцатилетний юноша, водивший дружбу со всей венской богемой и пропадавший где-то с утра до ночи, изрядно волновал родителей, императора Австро-Венгрии Франца-Иосифа и императрицу Елизавету. Императорская чета никак не желала мириться с тем, что их дражайшее чадо общается со всяким сбродом. Родители настойчиво считали, что художники, актёры и поэты-вольнодумцы - совсем неподходящая компания для наследника престола.

От своих безродных друзей Рудольф возвращался во дворец похожим на бледную тень лишь затем, чтобы отоспаться. Всё это, конечно же, не могло не сказаться на здоровье. Врач осмотрел молодого принца и вынес весьма неутешительный приговор его здоровью. В последнее время Рудольф страдал сильными головными болями и жаловался на непонятное жжение в груди. Сам он был уверен, что недомогание временное, однако дела, по мнению медиков, обстояли намного серьёзнее: пожилой профессор обнаружил у юноши едва ли не половину недугов, внесённых в толстый медицинский справочник. Сердечная болезнь, грудная жаба, малокровие - это лишь малая часть довольно внушительного списка.

Рудольфу прописали бесчисленное количество настоек, пилюль, порошков и прочих медикаментов, от которых пациент презрительно отмахнулся. Он был абсолютно уверен, что от всех этих лекарств никакого толка. Но император с императрицей, разумеется, придерживались иного мнения и гадали, как бы оградить от бед своего единственного сына и наследника. В конце концов на семейном совете было принято окончательное и бесповоротное решение: Рудольфа надо срочно женить. Принц хоть и смирился с предстоящей женитьбой как с неприятной необходимостью (в конце концов, наследник короны не может долго ходить холостым), но не спешил исполнять родительскую волю. Все невесты из королевских домов Европы казались ему на одно лицо: надменные, холодные, чопорные… ах, бог один знает какие ещё! Семнадцатилетняя дочь короля Бельгии Стефания вызвала у Рудольфа лишь чуть меньше неприязни, чем другие. Но этой малости оказалось вполне достаточно, чтобы помолвку считали делом решённым. Вскоре состоялась их свадьба.

Но молодость отчаянно делала своё дело: даже после свадьбы Рудольф не смог прекратить свои гулянья. Правда, первое время, пытаясь сохранить хотя бы видимость приличий и любви к своей супруге, он вместе с ней показывался в свете, водил её по музеям и картинным галереям, паркам…. Но вскоре опять потерял малейший интерес к Стефании. Оскорблённая до глубины души, молодая кронпринцесса не собиралась прощать ему такое унижение. Не прошло и месяца, как она знала всех подруг Рудольфа наперечёт и методично расправилась с каждой из них. Принц же не желал оставаться перед “дражайшей жёнушкой” в долгу и приказал распустить половину двора принцессы, урезал до минимума её содержание и даже пригрозил посадить под домашний арест. Развязка приближалась.

Рудольф отправился на приём к своей двоюродной сестре графине Лярош. Принц болтал с приятелем, когда сестра подвела к нему невысокую темноволосую даму. Из под высокого лба на него смотрели удивительно выразительные, задумчивые глаза, а губы плотно сомкнулись в едва уловимой улыбке. Это была баронесса Мария Вечера. В Марии не было и намёка на жеманство - она держалась с таким достоинством, какое редко можно было встретить в девушках его круга. Что-то на единое мгновение кольнуло принца в сердце, а в конце вечера он галантно предложил проводить неприступную даму домой, но…. Мария, улыбнувшись, отрицательно покачала головой. Принц решил не отступать.

Вскоре в комнате Марии Вечера стали витать такие восхитительные ароматы, что начинала кружиться голова. Самые благородные цветы, срезанные в императорской оранжерее - розы, ирисы, гладиолусы, нарциссы. Но замкнутость девушки неизменно продолжалась: она вернула все дорогие подарки, не ответила ни на одно письмо. Однажды на приёме Рудольф увидел её в обществе некоего худого подслеповатого графа. Кто бы мог подумать, что Мария предпочтёт ему, молодому, полному сил, наследнику престола какого-то старика! Возмущению его не было предела! Мария уже собиралась ложиться спать, как услышала странный стук на балконе. Вооружившись каминными щипцами, она осторожно открыла двери - да так и застыла: Его высочество, едва сдерживая крик, рухнул к её ногам. Принц, взбираясь по стене к Марии, сильно поранил ногу о балконный крюк. Бесконечная романтика…

Пока она промывала и обрабатывала рану, оба ни проронили ни слова. Но потом Рудольф спросил у неё, зачем она его настойчиво избегает. Мария пристально взглянула на него, а потом заговорила с ним, как мать с упрямым ребёнком. У неё фактически ничего нет кроме чести, которую безумно сложно сохранить в этом мире. Ей нужна забота, искренность, а не куча денег и неопределенное положение возлюбленной Рудольфа. Проговорив всю ночь, принц ушёл от баронессы только под утро. В это время дворец гудел, как встревоженный улей. Все обсуждали новую пассию принца. Мнения сошлись: эта чёртова баронесса не иначе как приворожила наследника престола. Рудольф забыл о весёлых дружеских гулянках, не обращал никакого внимания на своих бывших подружек! Вместо этого целыми днями находился рядом с Марией Вечера. А однажды Мария подхватила лёгкий насморк, так Рудольф пригласил к ней лучших венских светил, и докторам стоило немалых усилий убедить принца в том, что жизни больной ничто не угрожает.

Даже император, долгое время закрывавший глаза на чудачества сына, узнав, что непутёвый наследник тайком обратился к Папе Римскому с просьбой о разводе, наконец не выдержал и устроил Рудольфу хорошую взбучку. Но в эрцгерцога Рудольфа будто бес вселился: раз родители не позволяют ему воссоединиться с любимой женщиной, он отречётся от престола и всё равно женится на Марии, даже если отец с матерью его проклянут. А Мария, не ведая ни о чём, любила Рудольфа и была счастлива. Их роман длился уже больше года, когда Франца - Иосифа хватил удар. Император, подозвав к постели сына, взял с него слово, что Рудольф выбросит из головы романтические бредни и наконец исполнит свой государственный долг. Он обязан заботиться о процветании Австро-Венгрии и её народа. О женитьбе на баронессе не могло быть и речи…

Мария лежала одна в комнате и тихо глотала слёзы. Как она могла? Как!?… Она задавала себе тысячу вопросов и не на один не находила ответа. Она ждала ребёнка. Если бы они могли пожениться, то он был бы законнорождённым, но о женитьбе теперь не было и речи, а значит… Что с ним будет? Что? Нет, она этого не допустит. Она не сможет оставаться любовницей принца и матерью незаконнорожденного ребенка. На несколько дней баронесса пропала из Вены. Где только не искал беглянку принц, но всё тщётно. Наконец долгожданная весточка: завтра утром Мария Вечера ждёт его в замке Майерлинг. (О, Майерлинг! Сколько раз бывали они здесь! Они частенько ездили поохотиться сюда на лис, а потом ужинали в охотничьем домике.) Открыв дверь домика, Рудольф сразу почувствовал что-то неладное. Тишину дома нарушали какие-то странные звуки - то ли детский плач, то ли мяуканье котёнка. Принц вбежал в спальню и увидел Марию: она тихо лежала с ввалившимися глазами и восковым лицом. Она была вся в крови… Рудольф, глядя на неё, еле сдерживал слёзы. Он понимал, что надо срочно бежать за доктором, но ноги отказывались слушаться. Он подошёл к кровати и сел рядом. Мария не шевелилась - она потеряла сознание. Рудольф прижал её к груди и стал укачивать… Он не замечал,сколько прошло времени, и очнулся, когда затёкшие руки совсем онемели. Принц пошевелился и только тут понял, что Мария не дышит…

Рудольф поправил подушки под головой у Марии, разгладил складки на её платье и поцеловал в губы. А затем, став рядом, пустил себе пулю в лоб.

…Шёл 1889 год. Габсбурги, стремясь замять скандал, распространили известие, что принц скончался от апоплексического удара. В то время как на похоронах Рудольфа рыдала вся страна, его любимая всё ещё оставалась непогребённой. Под покровом ночи её тело вынесли из охотничьего домика и спрятали в сторожке привратника. Прошла почти неделя, прежде чем монахи соседнего монастыря предали останки земле. Это одна из версий трагедии в Майерлинге. Это событие - одна из самый темных тайн европейской истории конца 19 века. Влияние на судьбы Европы самоубийства Рудольфа и Марии огромно.

У Франца-Иосифа не было больше сына, наследником австро-венгерского престола стал эрцгерцог Франц-Фердинанд (тоже, кстати, женатый против воли императора на любимой женщине). Именно убийством нового наследника и его жены в 1914 году в Сараево начнется I мировая война, которая поглотит и Франца-Иосифа и его династию Габсбургов и саму Австро-Венгрию.
Диана Адамович

Рудольф:


Мария Вечера:

 Отправлено: 16.09.07 12:56. Заголовок: Re:

Людвиг II Баварский - безумный монарх

В 18 лет высокий красавец принц, под бурные приветствия своих подданых, взошел на трон Баварии под именем Людвига II. К 40 годам он превратился в грузного затворника, помешавшегося на своих сказочных замках. Он утонул через несколько дней, после того, как суд признал его недееспособным.
Его смерть до сих пор остается загадкой.

Людвиг II Баварский - потомок известного своими дарованиями в области архитектуры и художеств рода Виттельсбахов - родился 25 августа 1845 года в замке Нимфенбург в окрестностях Мюнхена, детство провел в замке Гогеншвангау. Его отец - Максимилиан II, мать - Мария Гогенцоллернская, дочь принца прусского Фридриха- Вильгельма (говорят, что эта принцесса внесла сумасшествие в дом Виттельсбахов. Ее сестра, тетка Людвига II, была сумасшедшей, и частенько гостила в психиатрической лечебнице - ей казалось, будто она проглотила стеклянную софу.). Дед Людвига II, - Людвиг I, обожал необычайно красивого и обладающего блестящими дарованиями мальчика. В одном из писем своему брату, греческому королю, он написал о Людвиге: "Людвиг красивейший - поразительная красота. А его глаза - это страстные глаза Адониса". Известный же французский психиатр Морель, который примерно в то же время видел мальчика, сказал: "Это глаза, в которых горит будущее сумасшествие."

Людвиг с детства не любил играть с другими детьми, часто бродил один, погруженный в свои мечты. Его воспитатели-французы старались развить в нем тщеславие и гордость королевского достоинства с девизом: "Государство - это я". Его брат Отто был совершенно не похож на Людвига по характеру. Мать их, королева Мария, изобрела для детей свои цвета - для Людвига голубой, а для Отто - красный. Людвиг всю жизнь любил голубой цвет.

"Он обладал трезвым светлым умом, силой и живостью в своих решениях и независимой волей", - писал о нем писатель Зебель, который был довольно строгим критиком.

Людвиг II стал королем в 18 лет, когда скоропостижно скончался его отец. Получив известие о смерти отца, юный король упал в обморок у ног матери. Восшествие Людвига на престол совпало с австро-прусской войной, при этом Людвиг, думая, что Пруссия заведомо будет побеждена, вступил в союз с Австрией. Но оказалось, что поражение потерпела Австрия, и Людвиг стал поклонником Бисмарка. Во время франко-прусской войны в 1870 году Людвиг предоставил войска Баварии в распоряжение Пруссии, чем облегчил ей победу. После разгрома Франции Людвиг в письме к немецкому государю и вольным немецким городам первым предложил возвести Вильгельма I в ранг императора. Потом, при переговорах, Людвигу удалось отстоять большую степень независимости Баварии в германском союзе, чем та, которая была предоставлена другим его членам.

Вообще, Людвиг добивался полной независимости Баварии и баварской армии. Постепенно в нем развилась ужасная ненависть ко всему, исходящему из Берлина, и в частности, к германскому крон-принцу Фридриху. Несколько раз Людвиг издавал приказ засадить Фридриха в каземат и извести голодом и жаждой, но его более трезво мыслящие чиновники саботировали исполнение этих приказов, чем неоднократно навлекали на себя гнев короля.

Всем известно страстное увлечение Людвига музыкой и личностью композитора Рихарда Вагнера. Впервые он услышал музыку Вагнера, когда ему исполнилось восемнадцать лет. Тогда, на озере Альп-Зее, в первый год царствования Людвига в день его рождения был устроен ему сюрприз - вечерний праздник в виде поезда Лоэнгрина, и флигель-адъютант короля, принц Пауль фон Торн унд Таксис, обладающий прекрасным голосом, стоя на ладье в виде лебедя, механически двигавшейся в воде, спел арию Лоэнгрина. Музыка произвела на Людвига такое впечатление, что он сразу же захотел познакомиться с 50-летним композитором. При этом он помог Вагнеру в момент, когда тот переживал творческий кризис и был в очень тяжелом материальном положении, бедствовал, не понятый, не признанный и отвергнутый всеми.

Впоследствии они часто встречались и много и бурно переписывались, причем со стороны Людвига, особенно начиная с 1865 года, переписка носила явно психоаналитический характер.

В одном письме он писал ему: "Вы и Бог! До смерти, до перехода в иной мир, в царство ночи миров, пребываю верным вам."
Людвиг, Берг, 12.06.1865

"Вы знаете, - писал Вагнер, - что молодой баварский король отыскал меня. Сегодня меня привели к нему. Увы! он так хорош, так умен, так полон глубокого чувства, так великолепен, что я боюсь, что его жизнь, подобная мечте богов, увянет в этом обыденном мире! Он любит меня с пылкостью первой любви, знает все про меня, как моя собственная душа. Вы не можете себе вообразить всю прелесть его взгляда! Только бы он жил, он слишком хорош для мира!"

Как и любые идиллические отношения, вызывающие в окружающих зависть, эта дружба вскоре стала предметом различных слухов и сплетен.

Но, вопреки установившемуся мнению, вряд ли можно признать, что Вагнер вмешивался в государственные дела Людвига. Король был слишком самостоятелен, чтобы подчиниться чужому влиянию. Вагнер же вполне признавал, что "Нибелунги" и "Парсифаль" столько же творения Людвига, как и его.

В довершение всего прочего, Вагнера обвиняли в том, что он пытается развратить короля, проповедуя ему безбрачие, называли его "злым духом" Людвига.

Людвигу вменяли в вину огромные траты на композитора, тогда как он, кроме подаренного дома в Мюнхене, назначил ему всего 15.000 марок пенсии.

Наконец, Вагнера стали обвинять в том, что он прислан от масонской ложи и что по проискам Пруссии хочет обратить баварцев в протестантство!

В тот тяжелый для обоих период, желая успокоить друга, Людвиг пишет ему полное теплоты письмо: "Дорогой друг! О, я очень хорошо понимаю всю глубину ваших страданий. Вы говорите, что, заглянув в глубину человеческого сердца, вы нашли там злобу и испорченность. О, я верю вам, и я понимаю, насколько вы могли отдаться порывам гнева против людей! Но не забудем (не так ли, мой дорогой?), что есть много благородных и добрых сердец, для которых можно с удовольствием работать и жить. А между тем, вы говорите, что не созданы для земного мира! Заклинаю вас, не огорчайте вашего верного друга. Мужайтесь: любовь может заставить все перенести и под конец приводит к победе! Любовь умеет найти в самой простой душе семена добра, она одна умеет побеждать! Живите, возлюбленный души моей! Умение забывать есть добродетель: это ваши собственные слова, которые я теперь восклицаю вам: "Прикроем снисхождением ошибки других, помните, что ведь за всех умер и страдал Спаситель! Ваш и по смерти верный друг Людвиг. 15 мая 1864 года. "

Впоследствии, когда Вагнер женился и поселился в Швейцарии на берегу Цюрихского озера, Людвиг не раз приезжал к нему в гости.

Когда 13 февраля 1883 года Вагнер умер в Венеции, Людвиг горько плакал, а затем послал ему венок с надписью: "Король Людвиг Баварский - великому артисту, поэту слова и музыки, Рихарду Вагнеру".

Известно, что Людвиг II ненавидел женщин, и это связывают с историей его неудачного сватовства к принцессе баварской Софии (сестре императрицы австрийской Елизаветы), впоследствии погибшей при пожаре во время благотворительного базара в Париже в мае 1897 года. Рассказывают, что Людвиг боготворил свою невесту (и действительно, они составляли очень красивую пару), и однажды решил сделать ей сюрприз - собрал хор странствующих музыкантов, с тем, чтобы спеть ей серенаду. Но его визит пришелся некоторым образом некстати - Людвиг в просеке парка увидел, как его возлюбленная играет локонами волос своего грума (по другой версии - своего аббата), сидевшего на скале. Тут едва не произошло двойное убийство. Положение спасли подоспевшие охотники. Сама София это происшествие объясняла галлюцинацей Людвига. После этого Людвиг приобрел стойкое отвращение к женщинам. Рассказывают случай, как известная красавица-актриса, которую пригласили читать ему вслух в спальне день и ночь, увлекшись декламацией, случайно подсела к нему на кровать, чем вызвала его страшный гнев. Она была выслана в 24 часа из Баварии за оскорбление Высочества. Другой случай был такой - секретарь короля, живший возле королевского замка, один раз был вызван в неурочное время к королю, и тот сказал ему грозным голосом: "Я видел лицо вашей жены". Секретарь очень удивился, но король повторил это еще более сурово. Оказывается, Людвиг встретил в парке жену секретаря, что и вызвало его возмущение. Секретарь поспешил заверить короля, что впредь это безобразие не повторится.

Подобного же рода происшествие случилось с влюбленной в него актрисой, всячески старавшейся склонить его к взаимности. Однажды она, катаясь с ним в лодке, как бы случайно опрокинула ее и очутилась с королем в воде. Она надеялась, что король будет спасать ее и тем самым представиться случай прикоснуться к ней. Но король с криком: "Не прикасайтесь к Высочеству!" саженками поплыл к берегу и, очутившись на суше, в раздражении приказал слугам извлечь даму из воды, после чего опять же выслал ее из страны, впредь запретив ей въезд в Баварию.

Единственной же женщиной, которую Людвиг выносил и даже ласкал, была принцесса Гизела, жена принца Леопольда. Ей тоже были присущи многие странности и эксцентричности, наверное, даже в большей степени, чем королю. Людвиг часто посылал ей подарки и цветы ночью, поскольку сам вел ночной образ жизни, и она должны была вставать в 2 или 3 часа ночи, парадно одеваться и принимать королевского посла.

Всем известна страсть Людвига к занятию архитектурой. В общем, он построил три дворца, а четвертый значительно перестроил и украсил.

Наибольшей известностью пользуется замок Нейшванштейн в местечке Гогеншвангау на юге Баварии. Он стоит на скале над пропастью на высоте 1008 метров, недалеко от водопада, над ним возвышается башня высотой в 65 метров. Второй замок - Линдергоф находится в Оберау на границе с Австрией.

Третий - Герренхиимзее - на озере Хиим, на острове Геррен - представляет собой Версаль в миниатюре. Он был построен в период увлечения Людвига французским королем Людовиком XIV. Перед его постройкой Людвиг даже ездил инкогнито в Париж. И последний замок - Берг - на берегу Штарнбергского озера (где королю суждено было окончить свои дни), построен еще до Людвига, но значительно им украшен.

В планы Людвига входила постройка еще нескольких замков, но ограниченные средства не позволяли ему реализовать свои мечты. Когда Людвиг обратился к министру финансов за суммой для постройки очередного замка и получил отказ, он впал в ярость и воскликнул: "Высечь его, собаку, а потом выколоть ему глаза!" Людвиг пытался найти ссуды - в Бразилии, Стокгольме, Константинополе, Тегеране и пр. Даже обращался с просьбой к французскому правительству, обещая свою помощь в случае войны Франции с Германией (что, естественно, не могло не беспокоить Берлин). Потом Людвиг приказал одному из своих приближенных составить шайку из дворцовой прислуги и приказал им грабить банки Вены, Берлина и Штутгарта.

С возрастом странности короля увеличивались, например, он совершенно не выносил присутствия людей. На придворных обедах стол сервировался таким образом, чтобы сидящие за столом были скрыты вазами и цветами, чтобы король их не видел. В театре оперы разыгрывались для него одного. Последние годы жизни Людвиг сидел в государственном совете, заслоненный экраном и последний секретарь совета никогда не видел короля в лицо. Во дворце в столовой было сделано так, что стол, сервированный кушаньями, являлся через пол, и через пол же автоматически убирался, поэтому прислуга была не нужна. Министрам стоило труда добиться свидания и доклада у Людвига. Даже прием посланников иностранных дворов происходил с большим трудом. Перед тем, как решиться на такой подвиг, Людвиг должен был подкрепиться спиртным для храбрости, и уже потом выходил к послу. Постепенно он стал довольно много пить, причем в основном увлекался шампанским, смешанным с рейнвейном и с каплями фиалкового эфирного масла. В самые последние годы Людвиг переносил только низшую прислугу. Однажды он почувствовал расположение к кавалеристам своей охоты. Они были введены во дворец и прислуживали, но скоро надоели королю. Один из приближенных должен был в течение нескольких недель являться к королю с маской на лице, так как тот не выносил его лица. Другой служитель являлся к Людвигу с черной печатью на лбу, это было знаком его глупости, потому что король считал, что у того не все в порядке с головой. Приказания король отдавал через дверь и подданные должны были стуком отвечать, что поняли. Если он что-либо хотел - это должно было быть сделано немедленно. Людвиг очень любил путешествовать в Вену и в Париж. Часто эти путешествия совершались не выходя из дворца. Он спускался в манеж и садился на коня. После получасовой езды появлялся переодетый кондуктором конюх и объявлял о приезде на ту или другую станцию.

Людвиг страдал страшными головными болями, особенно в затылке, и старался избавиться от них, прикладывая к голове лед. Желая избавиться от бессонницы, он проглотил немалое количество снотворного. Бывали у него и приступы мускульного бешенства - он начинал скакать, плясать, рвать на себе волосы и бороду, иногда, наоборот, впадал в оцепенение и стоял часами неподвижно на одном месте. К этому присоединялись иллюзии и галлюцинации. Он слышал голоса, видел видения. Иногда казалось ему, что он стоит на берегу моря. Иногда начинал почтительно кланяться деревьям и кустам, заставлял слуг кланяться какой-нибудь статуе, принимая ее за императрицу Марию-Антуанетту. Ему часто казались ножи и другие устрашающие предметы, иногда казалось, что они лежат на полу, и он заставлял прислугу поднимать их, но так как приказание было выполнить невозможно в силу отсутствия таковых, прислуга подвергалась жестоким наказаниям. Людвиг доходил до того, что считал за вольность и непочтение, когда врач брал его за руку, чтобы прощупать пульс. Проснувшись, тотчас звал камердинера, тот входил, низко согнувшись. Став на колено и положив на другое записную книжку, он записывал все вопросы короля. "Теперь отвечай", - приказывал король. Потом камердинер низко кланялся и уходил, пятясь спиной. Однажды королю показалось, что тот недостаточно низко поклонился. "Ниже кланяться," - закричал Людвиг и ударил камердинера в лицо. Всего 32 прислужника были им биты или оскорблены действием, часто он бил их арапником. Все оружие во дворце было далеко спрятано. Часто он приказывал заковать провинившихся в цепи, посадить на хлеб и воду в воображаемую Бастилию. Других приказывал казнить и тело бросать в озеро. К счастью, об исполнении приказа было достаточно ему доложить, сам он не стремился присутствовать при казни. Раз Людвиг послал в Мюнхен кавалерийского офицера с письмом: "Посланный вчера обедал со мною, а теперь посадить его в тюрьму." По приказу короля три министра были наказаны розгами. Он приказал заключить в тюрьму гос. секретаря фон Циглера и каждый день слушал ложные доклады, что тот сидит.

Людвигу нравилось представлять себя пилигримом из "Тангейзера", рыцарем Тристаном. Но любимым его героем был Лоэнгрин. В костюме Лоэнгрина он часто катался в лодочке по озеру Штарнберг в сопровождении лебедя. Потом ему захотелось быть ближе к луне и звездам, и он приказал устроить резервуар с водой на крыше замка. Его приказание было исполнено, и он продолжал кататься в костюме Лоэнгрина в сопровождении лебедя уже в непосредственной близости от луны и звезд. Но одно его не устраивало - вода в резервуаре была слишком бледная, а Людвигу хотелось, чтобы она была лазурной. Чтобы удовлетворить этот каприз, в резервуар пустили медный купорос, и вот уже Людвиг, совершенно счастливый, катался в лодочке с лебедем по лазурной воде. Но медный купорос очень скоро проел резервуар и вся вода ушла в кабинет короля, находившийся под крышей. Тогда нашли иной, более безобидный способ подсинивания воды, и Людвиг продолжал свои развлечения в том же духе. Но скоро ему показалось скучным, что вода в резервуаре слишком спокойная, и он повелел устроить машины, вызывающие волны. Это было сделано, и Людвиг в упоении катался по лазурной воде, покачиваясь на волнах. В поисках большей гармонии ощущений, он приказал сделать волны сильнее и больше, машины пустили на полную мощность, и лодочка в конце концов перевернулась. После этого купания король забросил свою любимую забаву. Вскоре он стал горным духом, и жители окрестных деревень часто с изумлением видели бродящего при свете луны или мчащегося в санях короля в костюме горного духа. Следующим увлечением Людвига был Людовик XIV, и, находясь под впечатлением обаяния личности французского короля, он приказал построить дворец, напоминающий Версаль и сам частенько прогуливался загримированным под Людовика XIV.

Людвиг пользовался большой любовью простого народаа, с которым он обращался очень ласково и приветливо, например, встретив крестьянина, он всегда здоровался с ним за руку, участливо беседовал и т.д. Приближенные же, особенно в последние годы его жизни, сторонились своего короля.

Пожалуй, единственным человеком, искренне любившим Людвига, была его кузина - австрийская императрица Елизавета, она была на 8 лет его старше.

Она принимала и прощала все его странности, и никогда не соглашалась с тем , что Людвиг безумен.

Однажды она увидела его в военной форме с палашом в одной руке и большим раскрытым зонтом в другой. Она не могла удержаться от смеха, а он злобно сказал: "Я не хочу, чтобы дождь испортил мою прическу."

Мечтой Людвига было продать Баварию и купить себе необитаемый остров, где его бы не стесняли ни конституция, ни совет министров. Директор государственных архивов по приказанию короля объездил Гималайские горы, Канаду, Кипр, Крит и Крым в поисках уголка, где король был бы неограниченным монархом. Но это оказалось невыполнимым.

Все эти странности Людвига уже давно беспокоили Берлин, и вот 9 июня 1886 года была назначена комиссия из четырех психиатров, которая определила, что Людвиг тяжело и неизлечимо психически болен. Было вынесено решение о назначение опеки и регентства. Все это происходило в замке Шванштейн. Узнав о решении психиатров, Людвиг велел отослать их в замок Гогеншвангау под строгий надзор. Потом пришел приказ выколоть членам комиссии глаза и содрать шкуру живьем. Можно понять, почему все члены комиссии в панике бежали в Мюнхен, бросив в замке свои вещи. Было решено перевести Людвига в другой замок под строгий надзор. Он собрал жандармов, пожарных, егерей, и составил армию, чтобы они его защищали. Как мы уже упоминали, Людвиг пользовался большой любовью простого народа, поэтому могла бы получиться нешуточная схватка. Но когда снова, 11 июня прибыла комиссия, Людвиг почему-то встретил ее довольно спокойно. Правда, он сделал попытку выброситься из башни, но его остановили. Вместо Людвига был назначен регент.

"Я признаю за лучшее подчиниться судьбе, - сказал король. -Меня не могли бы устранить от правления, если бы мой народ не был на это согласен. Мне было бы очень легко освободиться, стоило выпрыгнуть из этого окна, и всему позору конец. Что меня лишают власти - это ничего, но яне могу пережить того, что меня делают сумасшедшим."

Комиссия увезла короля в замок Берг. Все окрестные жители очень сожалели о короле, они даже плакали и предлагали свою помощь в защите.
В Берге к нему были приставлены доктор Гудден и Мюллер.
12 июня с утра Людвиг гулял с Гудденом и ласково беседовал. Вечером вновь захотел погулять с Гудденом. С ними были два служителя - король попросил удалить их, и его просьба была выполнена. Но с прогулки они не вернулись. Начались поиски и тела нашли в озере Штарнберг. Часы короля, залитые водой, остановились на 7 часах вечера. Лицо 62-летнего психиатра Гуддена было исцарапано, и был сделан вывод, что он пытался удержать Людвига от самоубийства и поплатился за это жизнью. Людвиг утопил его на мелком месте, а потом пошел в глубь озера, где погиб сам...

По этому поводу строились различные версии - говорили, что Людвиг собирался бежать, и что его попросту убили. Во всяком случае, эта смерть до сих пор остается загадкой.

По материалам эенциклопедии "Ридерз Дайджест - Великие тайны прошлого" и издания "Митин Журнал".

Людвиг II


Замок Нойшванштайн

 Отправлено: 20.09.07 00:27. Заголовок: Re:

Señorita Flor, спасибо! Есть над чем поломать голову :)

 Отправлено: 20.09.07 00:34. Заголовок: Re:

В теме, посвящённой "Проклятым королям", как-то зашла речь про загадочную историю Иоанна Посмертного. Я отыскал-таки, где я читал про это. Вот соответствующая глава из книги Алэна Деко "Великие загадки истории". (Очень любопытно в сравнении с Дрюоном.)


Иоанн I Посмертный

«Эй, кабатчик чертов!» — с этой памятной фразы начинается действие не менее достопамятной пьесы Александра Дюма «Нельская башня». История, которую мы хотим рассказать читателю, могла бы послужить прекрасным сюжетом для душещипательной мелодрамы. По трем причинам. Она произошла в те же времена. И одним из ее героев также был Людовик X Сварливый. Наконец, она изобилует всевозможными перипетиями, на первый взгляд невероятными, но вполне достойными неисчерпаемой фантазии глубокоуважаемого мэтра Александра Дюма.
Когда начиналась эта история, Маргарита Бургундская* (* Маргарита Бургундская (1290—1315)— французская королева, дочь Роберта II Бургундского.) и ее невестка Бланш де Ла-марш** (** Бланш де Ламарш (1296—1326) — дочь графа Бургундского, супруга француз

 Отправлено: 12.10.07 20:35. Заголовок: Re:

"Дело об ожерелье"

(из книги И. Кузнецова "Тайны исчезнувших сокровищ")

В конце правления французского короля Людовика XV (1715 — 1774) парижские ювелиры Бемер и Бассанж по его заказу сделали безумно дорогое бриллиантовое ожерелье, которое король-расточитель намеревался подарить своей фаворитке мадам Дюбарри. Смерть помешала ему осуществить свое намерение. Ожерелье осталось в мастерской у ювелиров.

Новый король, Людовик XVI, был не в состоянии купить ожерелье для своей жены, королевы Марии-Антуанетты. Тем не менее этот шедевр ювелирного искусства вошел в историю под названием «ожерелье королевы» и послужил объектом самого грандиозного ограбления; судебный процесс связанный с ним был столь шумным, что нашел отражение во многих литературных произведениях, написанных знаменитостями.

Помимо Александра Дюма сюжет с похищением «ожерелья королевы» использовали в своих книгах И.-В. Гете — «Великий Кофта», Ф. Шиллер — «Духовидец», С. Цвейг — «Мария-Антуанетта», братья Гонкур и многие другие. Кроме того, ни одна мало-мальски серьезная книга о драгоценных камнях, об алмазах не обошлась без пересказа этой любопытной истории.

Отправляя любителей художественных подробностей к замечательным авторам, мы ограничимся сухим изложением известных исторических фактов. И, преодолевая море разночтений, попробуем вывести вас, уважаемый читатель, на более-менее правдивую тропу к кладу, в котором по сей день, возможно, хранятся алмазы знаменитого «ожерелья королевы».

К тому, что уже сказано о главной героине этой истории, можно добавить некоторые подробности. Будем считать, что Жанна Валуа на самом деле родилась в 1756 году и что в ее жилах текла голубая кровь короля Генриха II, от которого Николь де Савиньи произвела на свет ответвление королевского рода. Хотя нет никаких доказательств, кроме «пожелтевшего пергамента», с которым Жанна была определена на воспитание в женский монастырь.

Говорят, в судьбе рано осиротевшей Жанны приняла участие какая-то маркиза. Вполне возможно, что знатная дама подыскала девушке достойного жениха, которым оказался граф де Ла Мотт, жандармский офицер. Кстати, высказываются сомнения и по поводу законности титула, носимого мужем Жанны. Некоторые исследователи полагают, что он присвоил его себе сам. Не в этом суть, Главное — молодая и красивая графская чета принята высшим светом Парижа, бывает на приемах в королевском дворце, в курсе всех придворных дел и интриг. Думается, что и служба в жандармерии пригодилась графу де Ла Мотту, когда он вместе с очаровательной супругой разрабатывал план великолепной авантюры по завладению «ожерельем королевы».

В подобных случаях, как говорится, на ловца и зверь бежит. Таким «зверем» для графини де Ла Мотт оказался кардинал Руанский, архиепископ Страсбургский и духовник Людовика XVI принц Людовик Рене де Роган. Он имел несчастье поссориться с королевой Марией-Антуанеттой из-за неосмотрительного замечания в адрес ее матери, римско-германской императрицы Марии-Терезии.

Кардинал Роган мечтал о примирении с королевой, и знакомство с графиней де Ла Мотт подарило ему надежду. Последняя заявила, что находится в приятельских отношениях с Марией-Антуанеттой и готова выступить посредницей между ними. Обрадованный кардинал Роган познакомил любезную графиню со своим другом графом Калиостро (знаменитый итальянский мошенник Джузеппе Бальзаме), который подтвердил, что вполне можно положиться на помощь со стороны мадам де Ла Мотт.

Последняя наладила переписку кардинала с «королевой» и даже устроила для него тайное свидание с «Марией-Антуанеттой» под покровом вечерней темноты, в дворцовом парке в августе 1784 года. Кардинал Роган и его проницательный друг граф Калиостро не догадывались, что письма от имени королевы строчил некий кавалер Рето де Вильет, любовник Жанны, а королеву в полутемном парке изобразила «баронесса д'0ливи» — девица Николь Лаге, любовница графа де Ла Мотта.

Кульминация аферы века поражает своей элементарной простотой. Графиня де Ла Мотт убеждает кардинала Рогана, что Мария-Антуанетта не решается просить короля о покупке драгоценного бриллиантового ожерелья стоимостью 1,8 миллиона франков. В то же время она не хотела бы, чтобы ювелирный шедевр был продан за границу, португальской королеве. Поэтому королева решила купить ожерелье тайно, в рассрочку и в знак примирения с кардиналом Роганом доверила ему проведение всех необходимых переговоров с ювелирами.

Одетый в светское платье кардинал Роган поспешил выполнить лестное поручение. Он встретился с ювелиром Бемером, и тот согласился заключить тайную сделку, причем даже уменьшил из уважения к королеве первоначальную цену на 200 тысяч франков. Согласно заключенному договору королева Мария-Антуанетта обязалась выплатить первый взнос через шесть месяцев, а оставшуюся часть погасить четырьмя взносами через каждые последующие три месяца. Договор был подписан лично «королевой Франции».

Получив ожерелье, кардинал Роган доставил его в дом графини де Ла Мотт, где оно было передано в руки личного посланца королевы, роль которого успешно сыграл все тот же кавалер Рето де Вильет.

Подошел срок первого платежа, и ювелиры обратились к королеве с напоминанием. Мария-Антуанетта, совершенно непричастная к афере (хотя среди историков есть и другое мнение), бурно выразила свое негодование и потребовала от мужа строго наказать всех виновников мошенничества. Кардинала Рогана, его друга графа Калиостро арестовали и посадили в Бастилию. Они, разумеется, указали на графиню де Ла Мотт, которая даже не пыталась скрыться из Парижа в то время, как ее муж успешно реализовывал часть бриллиантов из ожерелья в Лондоне.

Арестованная авантюристка винила во всем Рогана и Калиостро. Но следствие по делу пропавшего «ожерелья королевы» нашло веские доказательства вины графини де Ла Мотт после того, как в Брюсселе была найдена «баронесса Де'0ливи» (Николь Лаге), а в Женеве— кавалер Рето де Вильет. Лишь самого графа Марка Антуана Никола де Ла Мотта арестовать не удавалось, хотя было известно, что он продал в Лондоне партию бриллиантов на десять тысяч фунтов стерлингов.

Процесс вокруг похищенного ожерелья наделал в Париже и во всем просвященном мире много шума. В России в том же 1786 году в Петербурге появились две брошюры с описанием аферы века. Этот позорный для правящей верхушки Франции процесс стал «прелюдией к революции». Так сказал о нем граф Мирабо, депутат Национального собрания от «третьего сословия». Несколько позже Наполеон скажет, что афера с ожерельем привела к гильотине, на которой в 1793 году были казнены Людовик XVI и Мария-Антуанетта.

В 1786 году графиню де Ла Мотт-Валуа приговорили к позорному наказанию плетьми, клеймению и пожизненным каторжным работам. Но не зря ее муж прежде служил в жандармерии. Говорят, что уже через два месяца после публичного наказания (порки и клеймения) она появилась в Лондоне, где повела жизнь на широкую ногу.

Кстати, во Франции у простого народа о ней остались самые добрые воспоминания. Ее считали жертвой королевского деспотизма, мученицей, принесенной в жертву дворцовым проискам и обогащению правящей династии. Вспоминали, что кардинал Роган отделался лишением духовного сана и должностей, а мошенника Калиостро просто-напросто выгнали за пределы Франции.

В Лондоне графиня де Ла Мотт распустила слух, что намерена рассказать полную правду о похищенном ожерелье, чем вызвала немалое смятение в высших кругах Франции. За 200 тысяч ливров она, якобы, отказалась от задуманных мемуаров. А затем в Париже и вовсе успокоились, — из Лондона пришла весть, что графиня де Ла Мотт раскаялась в своих преступлениях и покончила жизнь самоубийством...

Р.S. Serg'а: Собственно, само "дело об ожерелье" вряд ли можно отнести к категории исторических загадок - в своё время суд разобрался с ним довольно основательно; остались нераскрытыми лишь некоторые второстепенные обстоятельства.
Но есть основания считать, что история Жанны де Ламотт и ожерелья на этом не окончилась...

Далее - по книге Р. Белоусова "Рассказы старых переплётов"

У советского поэта Всеволода Рождественского есть прозаический цикл «Коктебельские камешки». Несколько небольших новелл, мастерски написанных. Великолепен язык этих миниатюр, увлекательных по сюжету, поражающих неожиданными концовками. И верно, это словно гладко обточенные камешки различной окраски и изящества формы, созданные воображением тонкого художника. Родились они давно, хотя литературную форму новелл обрели много позже. Тогда, в тридцатые годы, поселка Коктебель на морском берегу Восточного Крыма еще не существовало. Место выглядело диким, и только причудливое строение — дача поэта и художника Максимилиана Волошина одиноко, словно рыцарский замок, возвышалась над лазурным заливом. В летние и осенние месяцы сюда съезжались друзья и гости хозяина, преимущественно люди искусства, работать и отдыхать, вспоминал Всеволод Александрович, в то время уже известный поэт, часто гостивший в Коктебеле.

Население дома было пестрым, но жили все в атмосфере доброжелательства, непринужденного веселья. Среди обитателей дома повелся обычай устных рассказов. «„Вечера устной новеллы", — говорит Вс. Рождественский, — прочно вошли в обиход коктебельского отдыха. Эти импровизации были пестры и разнообразны, как камешки коктебельского побережья».

Память поэта сохранила некоторые из устных рассказов, которые звучали на террасе дачи у подножия Карадага. Правда, в то время, по его признанию, он не вел подробных записей. Пришлось дополнять воображением лаконичные наброски сделанных когда-то сюжетов. Так, много позже, они были оформлены в виде новелл.

В чьих устах прозвучал впервые тот или иной устный рассказ, автор не поясняет. Исключение составляет лишь новелла «Королевская лилия», записанная со слов самого хозяина коктебельского дома, выведенного в рассказе под именем Старого художника. Прочитав эту новеллу, нельзя не поразиться тому, какие подчас сюрпризы преподносит расшалившаяся Клио — Муза истории.

О чем же поведал Старый художник?

Однажды по дороге в Старый Крым компания обитателей коктебельского дома остановилась передохнуть на опушке букового леса. Кто-то заметил, что вся слава Коктебеля — в археологическом прошлом и что он ничем не примечателен для более близких к нам периодов истории. Художник, несколько обиженный этими словами, напомнил о героической борьбе старокрымских и кизикташских партизан с отрядами белых в 1920 году.

Если это ничего не говорит, продолжал он, тогда обратимся к XIX веку. И, указывая рукой на домики в глубине долины, пояснил: Это деревушка Арматлук. Неподалеку от нее на старинном кладбище нетрудно отыскать небольшое мраморное надгробие с высоким узким рисунком католического креста. Если осторожно счистить покрывающий его мох, то можно разобрать остатки французской надписи и прочесть, правда, с трудом женское имя: Жанна Деламотт. И Старый художник рассказал историю авантюристки. Каким образом известная авантюристка оказалась похороненной под голубым крымским небом, на диком клочке коктебельской земли? Ведь Жанна де Ламотт покоилась на лондонском кладбище, о чем свидетельствует приходская книга Ламбертской церкви. Но если запись в ней фальшивка? И никакой смерти не было, а Жанну подменили, что довольно часто в ту пору случалось. Спрашивается, для чего понадобился этот кладбищенский маскарад? Ответов может быть несколько, но скорее всего, Жанне де Ламотт надоело быть в центре внимания лондонской публики, а тем паче постоянным объектом секретной службы. К тому же скандал с ожерельем отшумел и перестал приносить дивиденды. Не исключено, что до нее дошел слух, будто в охваченном революцией Париже собираются переиздать ее брошюрку как документ, обличающий старый режим. В этом случае ее имя снова всплыло бы на поверхность, а там, чего доброго, мог последовать вызов на родину, где начали бы вновь допрашивать, правда, теперь уже как свидетельницу по делу королевы. Не поехать, отказаться дать показания означало бы признать себя виновной в похищении ожерелья. Словом, возвращаться в Париж она не собиралась. Что было делать? Она сочла за благо исчезнуть. Блестяще разыграв страдающую манией преследования (актерских способностей ей не занимать), составив якобы предсмертное письмо мужу, Жанна де Ламотт симулировала самоубийство. Вместо нее похоронили другую. Она же, приняв новое имя графини де Гаше, скрылась, затерявшись в потоке французских эмигрантов. В далекой России в безопасности и провела остаток жизни знаменитая авантюристка. Возможно, часть бриллиантов ей удалось прихватить с собой. Во всяком случае М. И. Пыляев неспроста утверждает, будто «старые петербургские ювелиры все знали, что знаменитое алмазное ожерелье Марии-Антуанетты, наделавшее столько шума в Европе своим скандальным процессом, было продано в Петербурге графу В-кому одним таинственным незнакомцем...»

Одно время графиня Гаше тихо жила в Петербурге. В 1812 году приняла российское подданство. Известно, что она дружила с Марией Бирх, камеристкой царицы Елизаветы Алексеевны. Ходили, однако, слухи, о чем вспоминают современники, что за ней наблюдали власти и «полиции хорошо было известно, что она графиня Ламотт-Валуа, укрывшаяся в России под именем графини Гаше».

Внимание российских властей, причем, как увидим дальше, самых высших, к личности Гаше вполне объяснимо. И недаром ею интересовался сам Александр I. Случайно однажды услышав, что графиня Гаше находится в России, царь пожелал ее видеть. Рассказывают, что когда графиня узнала о желании царя, она в панике воскликнула: «Тайна составляла мое спасение; теперь он выдаст меня врагам моим, и я погибла!» Вопреки ее опасениям, монарх отнесся к ней «милостиво и внимательно». Видимо, мадам Бирх через императрицу соответственно подготовила его. Впрочем, о чем шла беседа, точно неизвестно, но только вскоре после этого графиня переселилась в Крым.

Можно предположить, что Александр I знал о скандальном прошлом графини и не хотел осложнений с французским двором, где к тому времени вновь воцарились Бурбоны. Вполне вероятно, и во Франции кое-кому было известно о подлинной судьбе Жанны де Ламотт.

Мстительный Людовик XVIII, деверь казненной Марии-Антуанетты, мог потребовать выдачи преступницы, принесшей в свое время столько неприятностей его семье. Вот почему, как говорится, от греха подальше, неудобную графиню Гаше вынудили переселиться в Крым.

Недавно было высказано предположение, будто беглая графиня являлась хранительницей какой-то тайны, к которой имело отношение русское правительство. Может быть, в свое время она оказывала кое-какие услуги русской дипломатии или выполняла некоторые деликатные поручения той же Ю. Крюденер. Не исключено, что она была посвящена и в интимные дворцовые секреты русского двора, торговля которыми (как когда-то и секретами французского двора) могла принести ей доход, а императорской семье неприятности. Что ж, все может быть. В таком случае, тем более, любые записки этой дамы, не дай бог, хранящиеся у нее документы могли оказаться взрывоопасными.

Поначалу Гаше жила в Кореизе, в имении, позже известном под названием «Гаспра», потом обитала у подножия Аюдага, в том самом домике, который заинтересовал в свое время Мицкевича, а затем поселилась в окрестностях Старого Крыма. Тут и была похоронена в мае 1826 года, завещав выбить на могильной плите французскую надпись.

Признаюсь, все эти подробности жизни Гаше в России, о чем говорилось выше, я узнал спустя некоторое время. Тогда же, прочитав новеллу Вс. Рождественского, честно говоря, усомнился в ее достоверности. Поистине история неправдоподобная, более того, невероятная. Но тут же вспомнилось — разве не предупреждал Стефан Цвейг: имея дело с Жанной де Ламотт, следует приучить себя к мысли, что самое невероятное должно восприниматься как реальность, ошеломляющее и удивительное — как факт. Связаться с автором новеллы не составляло труда — он жил в то время в Ленинграде. Обратившись к нему с письмом, я попросил развеять мои сомнения.

Ответ Всеволода Александровича не заставил ждать. В нем он писал по поводу Жанны де Ламотт и ее последних дней в Крыму: «Это действительно устный рассказ Максимилиана Александровича Волошина, то есть, в сущности, не рассказ, а просто упоминание о том, что в своих прогулках по Восточному Крыму он нашел на татарском кладбище в деревне Арматлук (расположена между Феодосией, Коктебелем и Старым Крымом) могильную плиту с надписью на французском языке и знаменитой фамилией авантюристки XVIII века. Он пояснил, что надпись и имя разобрал с трудом (плита очень старая), и при этом заметил, что хорошо было бы восстановить события, приведшие де Ламотт в Крым. Вот и все в этой истории. Остальное — чистый плод моего воображения», — заключил свое письмо Вс. Рождественский. И добавил, что никакими источниками он не пользовался, кроме своих воспоминаний о романе А. Дюма. Хотя, вероятно, в свое время и очень давно «читал редкую книгу М. И. Пыляева. Возможно, что-то и оттуда осталось в памяти».

Последние слова побудили меня обратиться к воспоминаниям современников — Ф. Ф. Вигеля и Г. Олизара, но в особенности к книге М. И. Пыляева, где он упоминает о темно-синей шкатулке, подумалось: может быть, похититель, взяв бриллианты (если, конечно, они были), документам не придал значения и просто выбросил их. А ведь среди них могли сохраниться весьма любопытные бумаги. Воображение литературного разыскателя рисовало заманчивую картину. Что если где-нибудь в архиве или на чердаке все еще лежат и пылятся похищенные вместе с бриллиантами бумаги графини Ламотт-Валуа-Гаше.

Оказалось, что загадочной графиней в свое время уже интересовались историки и краеведы. Было установлено, что после смерти мадам Гаше вокруг ее вещей и бумаг завертелось целое дело. В канцелярии таврического губернатора оно числилось под № 9 за 1826 год, состояло из сорока листов и было озаглавлено «Об отыскании в имуществе покойной графини Гаше темно-синей шкатулки».

Обратимся к этому делу, восстановим его обстоятельства и ход событий.

Ночью, накануне смерти, графиня разобрала свои бумаги, часть из которых, по свидетельству ее служанки, бросила в огонь. Слух о том, что перед кончиной она будто бы бредила бриллиантами и рассматривала драгоценности, тоже исходил от служанки. Как и рассказ, что графиня распорядилась не обмывать ее и похоронить, не раздевая. Мы знаем, просьбу эту не выполнили. Хоронили ее два православных священника — русский и армянский, за неимением католического.

Сразу же некоторые вещи покойной были распроданы, а выручка отослана во французский город Тур какому-то г-ну Лафонтену, будто бы родственнику графини. Кое-что, например, купил ее душеприказчик из эмигрантов, барон А. К. Боде, директор училища виноградарства и виноделия в Судаке *. Тщательный осмотр вещей — обыскали все ларчики, потайные ящики, перелистали книги — не дал результатов, «ни один лоскуток бумаги, случайно забытый, не изменил глубоко скрытой тайны».

* В 1825 г. А. С. Грибоедов во время путешествия по Крыму встречался в Судаке с А. К. Боде, которого знал по Петербургу. От него он мог услышать историю Гаше, что нашло отражение в черновых строчках одного из вариантов «Горя от ума», как полагает И. С. Краснов, собиратель и исследователь биографии Грибоедова.

Тем временем о смерти графини Гаше стало известно в Петербурге. И тут началось непредвиденное. В Крым примчался нарочный петербургского военного генерал-губернатора с отношением (4 августа 1826 года за № 1325) от самого начальника Главного штаба всесильного барона И. И. Дибича. В нем говорилось, что по высочайшему повелению надлежит изъять из вещей покойной графини темно-синюю шкатулку, на которую «простирает право свое г-жа Бирх». Шкатулку следовало сдать в том виде, в каком «оная оставалась после смерти графини Гаше».

Местные власти всполошились. По поручению Таврического губернатора на розыск шкатулки отправился опытный чиновник особых поручений. На его счастье, шкатулку обнаружили у А. К. Боде среди оставшегося имущества графини. Выяснилось, что поначалу шкатулка была, как и другие вещи, опечатана, но затем, после регистрации, печати сняли. Согласно описи, в ней находились: золотые часы с цепочкой, пара серебряных пряжек, старое опахало, сафьяновая книжка, хрустальный флакон в сафьяновом футляре, стальная машинка для чинки перьев, театральная подзорная трубочка, старая серебряная табакерка. Никаких драгоценностей, а тем более бриллиантов, кроме старого алмаза для резания стекла, не нашли. Не обнаружили в шкатулке и бумаг — главного, из-за чего так беспокоились в Петербурге. Спустя некоторое время, в начале января 1827 года, управляющий Новороссийскими губерниями и Бессарабской областью граф П. П. Пален писал таврическому губернатору Д. В. Нарышкину, ссылаясь на указание Бенкендорфа, о том, что некоторые лица из окружения графини Гаше подозреваются в похищении бумаг покойной. И далее говорилось, что бумаги эти «заслуживают особенного внимания правительства», а посему должны быть «употреблены все средства к раскрытию сего обстоятельства и к отысканию помянутых бумаг...».

Предписывалось также по этому поводу произвести дознание среди слуг покойной — «посредством расспроса их открыть, с кем она имела связи», а также выяснить, «не приметили ли они со стороны тех лиц подозрительных действий, клонящихся к похищению чего-либо у графини Гаше». Если будет установлено, что бумаги украдены, «сделать розыск к отысканию похищенного».

Как видим, власти в лице двух едва ли не главных персон государства — Дибича и Бенкендорфа — принимали активное участие в розыске бумаг графини Гаше. К сожалению, он закончился безрезультатно, хотя и было установлено, что «пакет с какими-то бумагами существовал».

Это подтверждает в своих воспоминаниях М. А. Боде, дочь барона. (В некоторых публикациях автора этих воспоминаний отождествляют с игуменьей Митрофанией. Это не так: игуменья была дочерью барона Г. В. Розена — известного командира Кавказского корпуса с 1831 по 1837 год. Ее судебное дело описано А. Ф. Кони.)

Как говорилось, писал о загадочной графине и М. И. Пыляев. Однако его сведения восходят к запискам Вигеля и Олизара. Возможно, знал он и воспоминания француженки Оммер де Гелль, в свое время путешествовавшей по югу России. Она говорит о Гаше как о скрывавшейся под этим именем графине Ламотт. Сведения эти, по словам Оммер де Гелль, допускающей, однако, неточности в своем рассказе, были получены ею от английского консула в Таганроге и от кого-то из окружения Крюденер и Голицыной.

Впрочем, главным источником из всех перечисленных являются мемуары М. А. Боде, опубликованные в 1882 году в журнале «Русский архив», — наиболее полное и авторитетное свидетельство. В них говорилось о своеобразной компании, приехавшей в двадцатых годах прошлого века в Крым и состоявшей исключительно из женщин: княгини А. С. Голицыной, баронессы Ю. Крюденер, ее дочери Ю. Беркгейм и самой замечательной из них по своему прошлому — графини де Гаше, «рожденной Валуа, в первом замужестве графини де Ламотт, героини известной истории „Ожерелья королевы"». Это была старушка среднего роста, довольно стройная, в сером суконном редингтоне. «Седые волосы ее были покрыты черным бархатным беретом с перьями». Лицо умное и приятное с живыми «блестящими глазами». Она бойко и увлекательно говорила на изящном французском языке, была чрезвычайно любезна, временами насмешлива и резка, а с иными повелительна и надменна. «Многие перешептывались об ее странностях, — пишет М. А. Боде, — намекали, что в судьбе ее есть что-то таинственное. Она это знала и молчала, не отрицая и не подтверждая догадок». Ее рассказы о Калиостро, о дворе Людовика XVI только разжигали любопытство и порождали разные толки.

Мемуаристка приводит факты необыкновенной скаредности графини, проявившейся при покупке сада, в свое время принадлежавшего крымским ханам. По той же причине — крайней скупости — не состоялась покупка и домика с садом в Судаке, куда она незадолго до смерти намеревалась перебраться.

Заболев и предчувствуя конец, она будто бы сказала служанке, что «тело ее потребуют и увезут» и «много будет споров и раздоров при погребении».

И еще одно важное обстоятельство сообщает М. А. Боде — когда графиня умерла, губернатор признался ее отцу, что ему было велено наблюдать за покойной, так как знали ее подлинную фамилию и бурное прошлое.

Ничего такого, о чем беспокоилась Гаше, — будто ее «тело потребуют и увезут» — не случилось. И, как свидетельствовала М. А. Боде, «надгробный камень не тронут и доныне». Возможно, именно его много лет спустя видел на старокрымском кладбище М. А. Волошин. Тем самым он как бы опроверг предсказание М. А. Боде, отметившей, что «писатели долго будут говорить о Жанне Валуа, и никто не догадается искать на безвестном кладбище старокрымской церкви ее одинокой могилы». Позже видели эту плиту не то московский художник Квятковский, не то старокрымский житель Антоновский. Во всяком случае, в крымском Доме-музее Волошина есть ее фотография.

Кое-что удалось разузнать и лично М. И. Пыляеву от мадам Л-ге, одно время компаньонки загадочной француженки. С ее слов он пишет: «Де Ламотт жила здесь под именем графини де Гаше». Воспоминания М. А. Боде не остались незамеченными. Как только записки ее были опубликованы, их перепечатал журнал «Огонек». В 1886 году в том же «Русском архиве» Ю. Н. Бартенев писал о Гаше как о шпионке, сообщившей царю в 1821 году о готовящемся политическом заговоре. Спустя некоторое время в журнале «Русский вестник» появилось еще одно подтверждение очевидца, что некогда проживавшая в Крыму пожилая француженка на самом деле — известная Ламотт-Валуа. Писали о судьбе Гаше журнал «Вокруг света» и газета «Новое время». Тем не менее заинтригованная публика требовала более обстоятельных аргументов насчет тождества Ламотт-Гаше. За это взялся Луи Бертрен, тогдашний французский вице-консул в Феодосии.

Приехав в Россию в 1887 году и поселившись в Крыму, этот дипломат и поклонник А. Дюма, услышав, что героиня романа «Ожерелье королевы» жила и умерла в Крыму, безоговорочно уверовал в эту легенду. С тех пор многие годы он доказывал тождество Ламотт-Гаше; написал несколько статей на эту тему, в том числе «Графиня Ламотт-Валуа. Ее смерть в Крыму» и «Героиня процесса „Ожерелье королевы"». В этих статьях, опубликованных на французском языке, в частности, в газете «Тан», доказывал, что настоящим похитителем ожерелья был Роган, а Ламотт лишь помогала ему сбыть драгоценность. Для этого ожерелье расчленили на три части. Одна досталась Жанне как плата за услугу. Свою долю она спрятала у родной тетки Клосс де Сюрмен в Бар-сюр-Об.

Статьи Луи Бертрена (писавшего под псевдонимом Луи де Судак) привлекли внимание во Франции, там заинтересовались загадкой таинственной графини. Разгорелся по ее поводу спор, в котором принял участие видный историк Альфонс Олар. (К сожалению, все документы — две папки бумаг по делу об ожерелье — погибли во время пожара полицейской префектуры в 1871 году, о чем писала «Газетт де Трибюнн» в июле 1882 года.) В конце концов, кажется, пришли к единому мнению и согласились с точкой зрения Луи Бертрена о том, что Жанна де Ламотт умерла в Крыму, а документы о ее смерти — подделка (у него была копия записи о смерти графини в Лондоне — за ней он специально туда ездил).

На Луи Бертрена, в частности, ссылается другой французский историк Ф. Функ-Брентано в своем обстоятельном труде «Афера с ожерельем» (похоже, что именно этой работой широко пользовался Цвейг, когда писал соответствующие главы своей книги).

Разделял гипотезу Луи Бертрена и директор Феодосийского музея древностей Л. П. Колли, тоже занимавшийся загадочной графиней и сделавший на этот счет сообщение на заседании Таврической ученой архивной комиссии в ноябре 1911 года.

Как бы подытожил все точки зрения и добытые сведения знаток истории юга России профессор А. И. Маркевич. В своей статье «К биографии графини де Ламотт-Валуа-Гаше», опубликованной в 1913 году, он писал: «Заботы правительства об отыскании бумаг графини Гаше естественно наводят на мысль, что это была не простая эмигрантка, а более важная особа, и — вероятнее всего графиня де Ламотт-Валуа».

Сегодня загадка личности графини Гаше, можно считать, в основном разгадана, установлено ее тождество с Жанной де Ламотт, похитительницей ожерелья французской королевы. Дело исчезнувшей графини закрыто. Остается лишь пожалеть, что А. Дюма, когда писал свой роман «Ожерелье королевы» — о закате и падении французской монархии, — не догадывался, как закончилась бурная жизнь его героини. Знай он, где кончила она свои дни, возможно, дописал бы последнюю главу, которая стала бы достойным завершением похождений авантюристки.

Р.S. Serg'а: от души согласен с последними фразами автора - насчёт Дюма :)
Такова ли была в действительности подлинная история графини - всё ещё остаётся большим вопросом. Очень много в ней "тёмных пятен".
Вот ещё некоторые книги и статьи по этой теме:
Л. де Судак. Графиня де Ла Мотт - Валуа. Её смерть в Крыму.
Н. Самвелян. Семь ошибок, включая ошибку автора. Маленький исторический детектив.
В. Шавшин. Клейменая графиня.

А вот и главные действующие лица:
Жанна де Ла Мотт - Валуа:


И то самое ожерелье:

(конечно, копия - хранится в замке Бретейль. Настоящее исчезло.)

 Отправлено: 12.10.07 21:57. Заголовок: Re:

Serg,
Замечательные и очень интересные маетериалы:). Спасибо огромное!

 Отправлено: 13.10.07 10:53. Заголовок: Re:

Señorita Flor пишет:

цитата:

Serg, Замечательные и очень интересные маетериалы:). Спасибо огромное!

Присоединяюсь! Вчера даже Цвейга полистала, чтобы вспомнить его версию.

 Отправлено: 17.10.07 23:45. Заголовок: Re:

Спасибо :)
А вот ещё одна - всем тайнам тайна :)
Самую лучшую статью о ней, которую знаю, выкладываю сюда. Объёмистая, но очень интересная и информативная.

"Железная маска" - государственная тайна Бурбонов
Ю.Б. Татаринов
"Новая и новейшая история", №1, 1995.


20 ноября 1703 г. на кладбище при церкви Св. Павла в Париже состоялось тайное погребение неизвестного арестанта, проходившего по реестру заключенных Бастилии как "Железная маска". С середины XVIII в. и до наших дней ученые и деятели культуры Франции, Италии, Великобритании и Германии, пытаясь раскрыть секрет "Маски", выдвинули более полусотни "кандидатов" на роль таинственного узника. Однако, несмотря на рациональные гипотезы и остроумные домыслы, покров тайны упорно скрывал эту трехвековую загадку истории.

САМЫЙ ТАИНСТВЕННЫЙ УЗНИК В ИСТОРИИ

Первые слухи о бастильском узнике в маске появились при дворе Людовика XIV в начале второго десятилетия XVIII в. Их источником оказалась весьма осведомленная в дворцовых интригах вдова герцога Орлеанского, брата Людовика XIV, Шарлотта Елизавета Баварская. В 1711 г. она в письмах к своей тетке Софье, герцогине Ганноверской, рассказала о распространившихся в придворной среде толках о необычайном узнике главной королевской тюрьмы. По ее словам, в Бастилии в течение нескольких лет содержался и умер неизвестный узник в маске, якобы английский лорд, замешанный в заговоре против английского короля Вильгельма III Оранского

Значительно большую общественную огласку вызвала книга безымянного автора "Секретные записки по истории Персии", опубликованная в 1745 г. в Амстердаме. Автор, подражая "Персидским письмам" Ш. Монтескье, рассказал о злополучной судьбе Жиафера, незаконного сына "Шаха-Абаса" - Людовика XIV, давшего пощечину своему сводному брату, "Сефи-Мирзе" - "Великому дофину", и осужденному за это на вечное заключение. Было ясно, что этот узник - граф Вермандуа, Великий адмирал Франции, 16-летний сын Людовика XIV и его фаворитки Луизы де Лавальер

В 1751 г. Вольтер, находясь в эмиграции, выпустил книгу "Век Людовика XIV". В ней автор, сам ставший в 1717, а потом в 1726 г. арестантом Бастилии, поведал миру легендарную историю об ее таинственном узнике, обязанном под страхом смерти носить на лице железную маску. Ему поверили, ведь Вольтер беседовал с людьми, прислуживавшими "Маске" Он же 20 лет спустя предложил сенсационную разгадку тайны: под "Железной маской" скрывали старшего брата Людовика XIV, сына Анны Австрийской и одного из ее фаворитов Версия Вольтера приобрела широкую известность и породила внушительный поток литературы о таинственном заключенном, "короле-солнце" и его времени, не иссякающий до сегодняшнего дня.

Невероятную, но захватывающую историю сразу подхватили публицисты, писатели, ученые. Кроме Вольтера, издавшего свой труд в 1751, 1752, 1753 гг., до Великой французской революции загадка узника Бастилии исследовалась в работах Ж. Шанселя де Лагранжа (1754), Сенака де Мельяна (1755), А. Гриффе (1769), аббата Папона (1780), С. Ленге (1783); в годы революции - публициста Шарпантье (1790) и Ж.-Л. Сулави (1790). Среди многочисленных гипотез и догадок XVIII в. версии, ставящие под сомнение честь королевы-матери, были весьма популярны. Все они предусматривали фамильное сходство с Бурбонами, чем и объяснялась необходимость носить маску. Предположение Вольтера нанесло сильнейший удар по престижу королевской династии. Недаром еще в 1775 г. по приказу министра города Парижа Амело из реестра заключенных Бастилии был изъят 120-й лист, соответствовавший 1698 г.-году поступления таинственного узника в тюрьму, и заменен листом, написанным взамен. Он содержал фальсифицированные данные о его возрасте и имени.

В конце XVIII в. появилась версия о братьях-близнецах королевы Франции, а также наиболее ядовитый домысел: подлинный сын Людовика XIII якобы заточен в Бастилию, а на престол возведен сын Анны Австрийской и кардинала Мазарини. Тем самым под сомнение ставилась законность всех Бурбонов, начиная с Людовика XIV. В 1801 г. эта антиисторическая легенда была использована сторонниками Бонапарта. Появились листовки, где говорилось, что Бонапарт - потомок "Железной маски".

После взятия Бастилии в 1789 г. и обнародования ее архива было установлено, что "Человек в железной маске" был доставлен в тюрьму ее новым губернатором Сен-Маром с о. Сент-Маргерит. Ранее этот узник содержался среди восьми "государственных преступников" в крепости Пиньероль на границе с Пьемонтом. В ней комендантом замка с 1665 по 1681 г. был Сен-Мар, служивший ранее под началом лейтенанта мушкетеров Шарля де Ба Кастельмора (д'Артаньяна). Стало ясно, что поиск "Маски" следует вести среди членов "восьмерки", ставших в разное время по приказу "короля-солнце" узниками замка.

Но на ком остановиться? Исследование осложнялось тем, что большинство узников назывались в переписке не именами, а кличками или условными определениями типа: "узник, доставленный тем-то и тогда-то". Кроме того, было известно, что один из них, граф Лозен, в 1681 г. был освобожден; двое - в том же году переведены в форт Экзиль, где один из них скончался в конце 1686 или в начале 1687 г., а второй вскоре был отправлен на о. Сент-Маргерит. Из остальных пяти двое нашли смерть в Пиньероле, а оставшиеся в 1694 г. также были переправлены на Сент-Маргерит, где один из узников умер, а "Маска" была доставлена в Бастилию.

Благодаря 50-летней работе библиотекаря парижского Арсенала Ф. Равессона, которого стали называть "последним узником Бастилии", ее архив к концу XI X в. стал доступен не только ученым-профессионалам, но и всем заинтересованным историей ее заключенных". В XI X в. архивные материалы и документы изучались Ру Фазийяком (1801), М. Паролетти (1812), Ж. Делором (1825, 1829), П. Лакруа (1836, 1837), А. Шэруэлем (1862), М. Топеном (1869), Т. Юнгом (1873), Ж. Лером (1890), Ф. Равессоном (1866-1891), Д. Карутти (1893), Ф. Бурноном (1893), Ф. Функ-Брентано (1898, 1903) и многими другими представителями науки и культуры. Наиболее существенный вклад в изучение проблемы "Железной маски" внесли французские исследователи: Ж. Делор, П. Лакруа, М. Топен, Т. Юнг, Ж. Лер и Ф. Функ-Брентано.

В X X в. интерес к загадочному узнику, заточенному свыше 30 лет в самых мрачных тюрьмах Франции, нисколько не уменьшился. Появились исследования: англичан А. Ланга и А. С. Барнеса, французов Е. Лалуа, М. Дювивье, Ж. Монгредьена, а также драматурга, члена французской академии М. Паньоля, автора книги "Железная маска" (1965). На рубеже 60-70-х годов выходят книги - П.-Ж. Арреза "Железная маска. Наконец-то решенная загадка" и Ж.-К. Птифиса "Железная маска - самый таинственный узник в истории" В 1978 г. появилась новая сенсационная версия. Французский адвокат П.-М. Дижоль в книге "Набо, или железная маска", утверждал, что узник Бастилии - это слуга королевы Марии-Терезии, жены Людовика XIV, мавр Набо. В отечественной литературе различным версиям решения загадки "Железной маски" зарубежными исследователями посвящены очерки в книге "Пять столетий тайной войны" историка Е. Б. Черняка, выдержавшей пять изданий.

К истории безымянного узника обращались писатели Н. М. Карамзин, А. С. Пушкин, А. де Виньи, В. Гюго, А. Дюма-отец. В X X в., помимо Паньоля, история "Железной маски" заинтриговала литераторов П. Моро, А. Деко, Ж. Бордонева. Ученые и писатели на основе одних и тех же фактов и документов защищают различные, во многих случаях исключающие друг друга гипотезы и версии. И это - убедительное доказательство того, что загадка "самого таинственного узника в истории" по-прежнему не раскрыта.

ГЛАВНЫЕ ПРЕТЕНДЕНТЫ: ВОПРОСЫ И СОМНЕНИЯ

Анализ исторических документов позволил исследователям сосредоточить внимание на трех узниках пиньерольской "восьмерки", наиболее достоверных претендентах на роль "Железно

 Отправлено: 17.10.07 23:47. Заголовок: Re:

(продолжение)

ТАЙНЫ ДУВРСКОГО ДОГОВОРА

История заключения Дуврского франко-английского союза, разрушившего складывавшуюся коалицию протестантских государств, направленную против Франции, заслуживает особого разговора. После провала переговоров в Риме Карл продолжал упорно обдумывать проект восстановления католицизма в Англии и своего обращения в католическую веру. Осуществление его планов, в частности получение помощи от короля Франции, ускорил переход его брата, герцога Йоркского, в католическую веру, подготовленный в 1668 и завершенный. в 1672 г. 4 февраля 1669 г. король объявил о своих намерениях лорду Арунделю и сэру Клиффорду. Было принято решение действовать согласованно с Францией и просить помощи у французского короля. Некоторое время спустя лорд Арундель был направлен в Париж для ведения переговоров с Людовиком XIV и подготовки статей будущего договора Однако самое активное участие в переговорах приняла сестра Карла II, жена брата Людовика XIV Филиппа, герцогиня Генриетта Орлеанская. Она была их идейным вдохновителем, ведя регулярную переписку со своим братом, который постоянно советовался с ней по поводу всех деталей как ведения переговоров, так и конкретного содержания будущих статей соглашения. С начала 1669 г. вся их корреспонденция велась с помощью специального шифра. В июле 1668 г. Карл II сообщил сестре, что готов "вступить с Францией в союз более тесный, чем раньше". И в то же время он выражал опасения в связи с французскими завоеваниями во Фландрии, созданием мощного французского флота, стремлением Людовика превратить свою страну в крупную торговую и морскую державу, "а это, - подчеркивал Карл II, - повод к недоверию". Англия не может вступить в союз с Францией "до тех пор, - заключал он, - пока торговля, определяющая крупные и главные интересы английской нации, не будет гарантирована".

С самого начала переговоров Карл II не доверял французскому послу в Лондоне Кольберу де Круасси. В связи с этим государственный секретарь по иностранным делам Юг Лионн в письме от 23 февраля 1669 г. рекомендовал послу подготовить почву для засылки к Карлу тайного агента Людовика XIV - аббата Преньяни, астролога, человека опытного, с гибким умом. Считалось, что он должен вызвать интерес у Карла II, находившего в астрологии удовольствие и веру. Герцог Монмаут обязался рекомендовать Преньяни своему отцу. Аббат должен был действовать согласно приказаниям и инструкциям Круасси. Преньяни прибыл в Лондон в марте 1669 г.

Положение осложнялось тем, что сам Людовик XIV относился к Преньяни с недоверием. Он согласился с идеей о посылке этого импровизированного дипломата, однако оставил за собой право быстро завершить его миссию, если она не даст ощутимых результатов. Так он и сделал. Впервые о Преньяни мы узнаем из письма от 23 февраля 1669 г., а уже 4 мая его отзывают. Король поставил его в полную зависимость от Круасси, запретив ему прямую переписку как с собой, так и с Лионном. Все старания Преньяни как астролога, предсказателя и прорицателя войти в доверительные отношения с Карлом II оказались безуспешными. Сорвались и его попытки внушить королю идею о союзе с Францией через Монмаута и герцога Букингема. Кончилось это тем, что Лионн запретил Преньяни действовать, используя этих придворных. Тогда аббат постарался быть полезным лично Круасси. Лионн писал, что Преньяни может в этом случае задержаться в Лондоне, чтобы получить вознаграждение.

Однако уже 4 мая, а затем совершенно ультимативно 29 мая Лионн от имени короля потребовал, ссылаясь на его приказ, возвращения Преньяни во Францию без всякой задержки. Король "видел, что он там ничего теперь не сможет совершить для дела, которое имел в виду Его Величество". 1 июня Лионн в третий раз писал Круасси, чтобы Преньяни, чья миссия была секретной для всех англичан, кроме Карла II, немедленно вернулся. Круасси в письмах брату, Ж.-Б. Кольберу, от 17 июня, а затем от 4 июля 1669 г. отзывался с большой симпатией об аббате и его усилиях в осуществлении его миссии, которая закончилась полным провалом, но сопровождалась экстраординарными расходами. Круасси выражал надежду, что они будут оплачены ему и Преньяни после их отчета об английских делах королю 27 июля 1669 г. Лионн известил Кольбера де Круасси о возвращении аббата Преньяни во Францию. 28 июля королем был подписан приказ об аресте неизвестного, названного в чистовом варианте Эсташем Доже. Вместе с арестом Доже исчез на несколько лет и аббат, что привело к отождествлению этих персонажей.

После провала миссии Преньяни в Лондоне дело переговоров перешло в руки главной посредницы между Людовиком XIV и Карлом II - герцогини Орлеанской. Ее роль в заключении Дуврского соглашения чрезвычайно велика. Хорошенькая, грациозная и умная, герцогиня Орлеанская была полной противоположностью своему брату Карлу II, человеку тщеславному, погрязшему в любовных приключениях, не понимавшему реального положения ни в собственной стране, ни в Европе. Она осознавала, что англо-голландское соперничество на море вынуждает Англию желать "установления тесной дружбы с королем Франции".

Карл II и его брат, герцог Иоркский, настаивали на том, чтобы принцесса Генриетта приехала в Англию для завершения переговоров. В мае 1670 г. Людовик XIV предпринял отвлекающий маневр. Весь двор с королем и королевой выехал во Фландрию. Граф Лозен командовал королевским эскортом. Брат короля Филипп Орлеанский, муж Генриетты, поставил условием, чтобы герцогиня, не посещая Англии, оставалась в Дувре не более трех дней, а затем сразу возвращалась в Париж. В Лилле Мадам отделилась с личной свитой от королевского кортежа и 24 мая прибыла в Дюнкерк, откуда выехала в Дувр. Там во главе английской эскадры ее ожидали Карл II, герцог Иоркский, принц Руперт и герцог Монмаут Переговоры потребовали еще нескольких дней и завершились подписанием 1 июня 1670 г. англо-французского секретного Дуврского договора. С английской стороны его подписали граф Арлингтон, лорд Арундель, шевалье Клиффорд и шевалье Беллидс; за Францию - Кольбер де Круасси. Вот основные положения договора.

Король Англии решил публично заявить о своей приверженности к католической религии, примирить себя с Римской церковью, как только благоденствие его королевства будет обеспечено. Для того, чтобы поддержать эту декларацию, Карл II получил аванс в 2 млн. ливров. Людовик XIV сохранил верность Ахенскому договору с Испанией, что дало Карлу возможность остаться верным Тройственному союзу. Оба короля объявляют войну Соединенным провинциям: Карл II должен поставить 50 военных кораблей и 6 тыс. солдат для войны на суше; Людовик - 30 кораблей и остальных солдат, требуемых для наземных операций. Объединенным флотом должен командовать герцог Иоркский. Франция обеспечивала королю Англии для ведения войны ежегодную субсидию в 3 млн. ливров

Это был триумф Генриетты Орлеанской. Карл II преподнес ей в качестве подарка 6 тыс. пистолей, а когда она готовилась к отъезду, подарил ей драгоценности, оцениваемые еще в 2 тыс. В свите герцогини находилась очаровательная мадемуазель Керуаль, увидев которую, сластолюбивый Карл попросил оставить ему "эту драгоценность, чтобы хранить ее возле себя". Генриетта отвергла его домогательства, но он добился обещания, что Керуаль вернется в Англию, если он обеспечит ей место фрейлины у королевы, своей жены. В следующем году Керуаль, тайный французский агент, отправилась в Англию, где вскоре стала фавориткой короля и герцогиней Портсмутской, сохранявшей в течение полутора десятков лет французское влияние на политику Карла II.

Секретный договор нельзя было представить парламенту для ратификации. Он нуждался в прикрытии. Поэтому 21 декабря 1670 г., пятью членами министерства "Кабаль" - Клиффордом, Арлингтоном, Букингемом, Ашлеем и Лодердейлом был подписан второй договор с Францией, включавший некоторые статьи первого, кроме обещания Карла перейти в католичество Букингем договорился о начале военных действий против Голландии весной 1672 г. Необходимость ведения войны перед парламентом обосновывалась англо-голландским соперничеством на море и выгодами от торговли с Францией.

Между тем Людовик XIV уже давно понял, что обещание Карла II перейти в католичество - это только предлог, чтобы выманить деньги. Было очевидно, что Франции не придется посылать войска в Англию, если ее король решит публично порвать с протестантством. Вместе с тем французские деньги и династические

связи удерживали шаткое равновесие в англо-французских отношениях. Официальная субсидия Людовика XIV составляла 3 млн. ливров ежегодно. Реально Карл получил от Франции до конца своего царствования 9950 тыс. ливров, что соответствовало 740 тыс. ф. ст. Из них 8 млн.-в рамках секретного договора. Само содержание договора и условия его подписания были настолько безнравственными и шокирующими, что, по сведениям историка Ф. Фрезера, только в 1830 г. они стали широко известными, когда был опубликован его полный текст

Трагическая судьба постигла главную героиню секретного Дуврского соглашения - Генриетту Орлеанскую. 16 июня 1670 г. ей была устроена торжественная встреча при французском дворе после возвращения из Дувра. А через две недели, 30 июня, в два часа ночи герцогиня в муках скоропостижно скончалась в возрасте 26 лет. По Франции и Англии поползли слухи об отравлении.

Неожиданная смерть Генриетты могла нанести существенный ущерб франкоанглийским отношениям, выполнению стратегических планов Людовика XIV. Поэтому в тот же день французские медики в присутствии нескольких англичан - королевского хирурга А. Боше, английского посла, аббата Монтегю и других - провели вскрытие тела покойной. Врачам не удалось установить подлинную причину смерти герцогини, но они отвергли версию об отравлении Карлу II было отправлено сердечное письмо Людовика XIV. В Лондон от имени короля Франции был послан маршал Беллефонд с соболезнованием, сообщением о вскрытии тела Мадам и его результатах для опровержения слухов об отравлении сестры английского короля". В итоге отношения Англии и Франции стабилизировались, о чем свидетельствовал официальный Дуврский договор, заключенный в конце 1670 г., в котором статьи, касающиеся религии, отсутствовали.

Современные медики, ознакомившиеся по просьбе автора с актом о вскрытии покойной, считают причиной ее смерти перитонит, последовавший от прободной язвы желудка или, что еще более вероятно, от острого панкреатита.

В начале 1672 г. французская армия вторглась в Голландию, а английский флот 23 марта того же года напал на голландский конвой. Успешному наступлению французов воспрепятствовал Вильгельм Оранский, избранный штатгальтером, генерал-капитаном и Великим адмиралом Республики. 22 июня 1672 г. по его распоряжению голландцы разрушили плотины, а уже 29 июня в Версале начались переговоры о мире. После поражения англо-французского флота при Текселе Англия 19 февраля 1674 г. по Вестминстерскому договору вышла из войны. Франция продолжала боевые действия в течение 1672-1678 гг., приобретя в лице Вильгельма Оранского непримиримого врага.

Война между коалицией государств во главе с Францией и антифранцузской группировкой, возглавлявшейся Соединенными провинциями, закончилась в результате Нимвегенских мирных переговоров (1678-1679). В Нимвегене были подписаны шесть мирных договоров: франко-голландский, франко-испанский, франко-датский, шведско-голландский, договор Бранденбурга с Францией и Швецией. Франция получила Франш-Конте и ряд других территорий в Испанских Нидерландах; были признаны французские права в Гвиане и Сенегале. Голландии возвращен Маастрихт и отменены высокие таможенные тарифы, введенные Кольбером. Этот договор явился крупным дипломатическим успехом Франции и укрепил ее военную и дипломатическую гегемонию в Европе.

ПО ДВОЙНОМУ СЛЕДУ "ЖЕЛЕЗНОЙ МАСКИ"

Обрисовав часть исходного исторического фона, на котором происходили события, оказавшие, как мы увидим далее, влияние на судьбу "Человека в железной маске", проследим теперь некоторые узловые моменты синхронного дихотомического ряда между условиями заключения и обслуживания Эсташа Доже в различных тюрьмах и событиями военной и дипломатической служб Франции во взаимодействии с аналогичными службами Англии и Голландии.

1677 год. Доже, являясь с 1675 г. новым слугой Фуке, еще мог сопровождать его при прогулках по замку. Хотя Лувуа, исходя из времени и места ареста, мог подозревать, что "простой слуга" осведомлен о каких-то делах, связанных с Карлом II. В августе 1678 г. в Англии был раскрыт так называемый "папистский заговор", нацеленный на восстановление прав католической церкви Среди объективных факторов, заставивших общество сразу поверить в существование заговора, было недоверие к политике Карла II. Король собрал 20-тысячную армию, якобы для войны с Францией, но, получив в 1678 г. тайную субсидию в почти 1 млн. ливров от Людовика XIV, отказался от объявления войны. Между тем католики, а иезуиты в особенности, были возмущены браком Вильгельма Оранского с дочерью Якова, протестанткой Марией, прямой наследницей престола, заключенного с согласия Карла и лорда-казначея Данби. О мечтах приверженцев католицизма можно судить по одному из писем секретаря герцога Иоркского - некоего Кольмана, ловкого интригана, знавшего много о подлинных планах короля и его брата. "На их руках (сторонников католической партии.-Ю.Т.) теперь великое дело, - писал он, - ни более, ни менее, как обращение в католицизм трех государств и, может быть, полное уничтожение ядовитой ереси, так долго господствующей над большей частью Европы. Успех их нанес бы протестантской религии такой удар, какого она не получала со времени своего появления". Официальная наука оценивает заговор только как некую провокацию, вызвавшую панику в государстве.

Она началась после того, как некий Титус Отс, в прошлом иезуит, заявил, что 24 апреля 1678 г. в таверне "Белая лошадь" происходило собрание конгрегации английских иезуитов. Было якобы принято решение об убийстве Карла II и восстановлении в Англии католицизма. На самом деле собрание конгрегации состоялось у герцога Иоркского, брата короля. Заявление Титуса Отса вызвало бурную реакцию. Страна была возбуждена и верила во что угодно. Тем более что в заговоре были замешаны королева и министр тори Данби. Расследование, проведенное парламентом, привело к казни 35 католиков. Карл был вынужден молча согласиться, хотя, как утверждает официальная хроника, "Карл, Данби и тори прекрасно знали, что заговор был чистейшим вымыслом, но боялись в этом признаться".

Французский журналист XI X в. Габриель Жоган-Паже (псевдоним - Лео Таксиль), которому удалось внедриться в "Общество Иисуса" и добраться до его архивов, иначе оценивал сеть заговора папистов. Он писал, что заговор действительно имел целью государственный переворот, убийство Карла II и восстановление в Англии католицизма в качестве государственной религии. Некоторые историки полагают, что его описание заговора - это фантазия и мистификация. Однако современный французский историк Бернар Коттрет, опираясь на публикации 1681, 1686 и 1824 гг., обобщенные в работах Дж. Поллока и М. де Серто, призывает вновь вернуться к серьезной оценке этих событий. Как бы то ни было, но "папистский заговор" обострил политическую борьбу. Дуврский договор был денонсирован. Парламент исключил всех католиков из армии и объявил Якова лишенным прав на престолонаследие. Проблема его преемственности трону приобрела теперь острую форму. Карл, подчеркивая отсутствие какого-либо другого наследника, публично объявил незаконность претензий своего сына-протестанта герцога Монмаута на престол.

В ноябре 1678 г., после провала "папистского заговора", Людовик XIV и Лувуа заинтересовались, что делал Доже до того, как попал в Пиньероль. Сразу, как только Фуке согласился стать доносчиком Лувуа и выведать, что Доже известно о чем-то очень важном, условия заключения экс-министра значительно смягчились, а его слуги, Доже, - ужесточились. Вместе с тем 13 марта 1679 г. Лувуа просил Сен-Мара сообщить ему о здоровье Эсташа Доже. "Личная переписка" Лувуа с Фуке продолжалась с конца 1678 и почти весь 1679 г.. Почти все письма из нее намеренно уничтожены или пропали. Однако по сохранившимся фрагментам, а также по известным письмам Лувуа и Сен-Мара с близкой датировкой можно реконструировать основное содержание злополучного "соглашения" между Фуке, с одной стороны, королем и Лувуа - с другой. Фуке было обещано значительное смягчение тюремного режима, возможность встречи с родными, а в ближайшем будущем, по-видимому, и освобождение из заключения. Взамен экс-министр после определенных нравственных колебаний согласился на следующие требования короля и Лувуа. Во-первых, Фуке обязался узнать через Ла Ривьера все о прошлом Доже, и главное - чем тот занимался до своего ареста; во-вторых, Фуке совместно с Сен-Маром должны были следить за тем, чтобы Доже никогда не встречался с Лозеном, не сопровождал Фуке в прогулках по крепости, ни с кем не говорил наедине; в-третьих, чтобы Фуке никому - ни Лозену, ни родственникам - не рассказывал о том, что он узнал о прошлом Доже... Однако, как можно заключить из последующих фактов, Фуке был бессовестно обманут. Секреты Доже стали причиной того, что король не дал ему покинуть Пиньероль живым.

Сведения, полученные через Фуке, и меры, принятые им и Сен-Маром в отношении слежки за Доже, были высоко оценены Людовиком XIV. Еще в 1677 г. Сен-Мар за неукоснительное и четкое выполнение обязанностей тюремщика получил от короля в награду 10 тыс. экю, что позволило ему приобрести земельные владения, в частности дю Пальто, де Димон и дЭримон. Это дало королю возможность пожаловать его в 1678 г. дворянским званием. Он стал монсеньером де Сен-Маром, сеньором дю Пальто, де Димон и дЭримон. В 1679 г. он получил звание младшего лейтенанта мушкетеров. Случайно ли это?!

В это время в Англии был распущен торийский "Кавалерский парламент" ( 1661-1678 гг.), который Карл II намеревался использовать для восстановления в стране абсолютизма. В феврале 1679 г. был избран новый парламент с подавляющим числом вигов. Карл был вынужден отослать Якова в Брюссель, начал распускать армию и обещал отправить в отставку Данби. Был принят "Habeas Corpus Act", что явилось серьезным шагом к обеспечению свободы личности. Однако несколько позднее король вернул Якова и приказал своему сыну, Монмауту, командующему королевской гвардией, оставить страну. Оппозиция требовала перемены курса внешней политики и разрыва с Францией. В начале 1680 г. Монмаут, вопреки приказу короля, вернулся в Лондон. В одном "памфлете на него указывали, как на вождя нации в будущей борьбе "против папства и тирании". В декабре 1680 г. Англия была вновь объята паникой в связи со слухами о новом заговоре против короля.

В этом и двух последующих парламентах (октябрь 1680 - январь 1681; 21 - 28 марта 1681 г.) виги сосредоточили свои усилия на том, чтобы не дать Якову наследовать брату и стать королем. Однако они затруднялись в выборе между дочерью Якова, протестанткой Марией, вышедшей в 1677 г. замуж за Вильгельма Оранского, внука Карла I, и герцогом Монмаутом, побочным сыном Карла II. В конце концов остановились на кандидатуре Монмаута. Возник кризис престолонаследия - один из самых острых в ее внешней и внутренней политике. К созыву мартовского парламента положение Карла казалось безнадежным: казна была пуста, армия - готова восстать. Король осуществил ловкий маневр, предложив следующий компромисс: Яков наследует престол, а Вильгельм и Мария в качестве регентов будут править страной от его имени. В ответ лидер вигов Шефтсбюри предложил королю признать наследником Монмаута.

Однако Карл II, получив новые субсидии от Людовика XIV, перешел в наступление, опираясь на торийских джентри, церковь и армию. Он распустил парламент, поставив на важнейшие посты представителей тори, и обратился к нации с прокламацией о поддержке законного престолонаследия В 1681-1682 гг. руководители вигов начали готовить вооруженное восстание, для чего Монмаут объезжал провинции и вербовал сторонников. Одновременно в 1681 г. возник заговор "Дома ржаных колосьев" с целью убийства Карла и Якова. Оба заговора провалились. Вождь вигов Шефтсбюри в ноябре 1682 г. бежал в Голландию. Другие главари, в частности Рассел и Сидней, были казнены. В сентябре 1682 г. Монмаута арестовали в Стаффорде, но отпустили на свободу, и в 1683 г. он удалился в изгнание в Гаагу.

После таинственной кончины Фуке в марте 1680 г. двух узников из "Низкой башни", которых король считал "достаточно важными, чтобы не передавать в другие руки", в октябре 1681 г. перенесли в закрытых носилках в Экзиль. 2 марта 1682 г. Лувуа передал Сен-Мару приказ короля об усилении мер по охране заключенных, исключавших даже их разговор с кем-либо из гарнизона форта. 11 марта Сен-Мар перечислил меры, ужесточавшие охрану. В мае того же года король запретил Сен-Мару длительно отлучаться по личным делам.

В 1683-1684 гг. Карл укрепил и стабилизировал свое положение. Но в начале 1685 г. он заболел и 16 февраля скончался, перейдя на смертном одре тайно в католическую веру. Яков II, дав обещание соблюдать государственную религию, вступил на престол, не встретив сопротивления. Это был недалекий человек, желавший возродить в Англии господство католицизма как верного средства для восстановления абсолютизма. При этом он надеялся на помощь Людовика XIV и не ошибся. Яков сразу получил 900 тыс. ливров от французского посла Барийона. При этом, если 6 января 1685 г. Людовик XIV отверг просьбу Сен-Мара об отпуске, то 20 марта, когда уже Яков стал королем, разрешил верному тюремщику в течение двух-трех недель отдыхать с женой во французской Савойе.

Воцарение Якова стало смертельным ударом по честолюбивым замыслам герцога Монмаута и планам шотландцев об освобождении от реакционной политики короля- -католика. В мае и июне 1685 г. предводитель шотландцев граф Аргайль и герцог Монмаут, объявивший себя королем, высадились на севере и западе Англии. Оба восстания были жестоко подавлены: 350 мятежников были повешены, более 800 продано в рабство; подвергнутых порке и заключенных в тюрьму было еще больше. Аргайль и Монмаут, взятые в плен, соответственно 30 июня и 15 июля взошли на эшафот и были обезглавлены Для предупреждения новых мятежей Яков увеличил армию до 20 тыс. человек и заменил многих офицеров и должностных лиц папистами. 4 апреля 1687 г., а затем вторично в апреле 1688 г. он опубликовал "Декларацию о веротерпимости", представлявшую католикам равные права с протестантами на военной и гражданской службе. Ближайшей целью Якова было установление абсолютной католической монархии на основе тесного союза с Людовиком XIV. 20 июня 1688 г. было объявлено о рождении принца Уэльского, что устраняло от престола дочерей-протестанток Якова.

В это время, на рубеже 1686-1687 гг., в Экзиле умер от водянки Ла Ривьер. Накануне Лувуа предупредил Сен-Мара, чтобы были приняты меры, исключавшие побег заключенных и их контакты с кем-либо. В марте 1687 г. проводились работы для перевода на Сент-Маргерит последнего из них. 3 мая СенМар доложил Лувуа, что узник в закрытом портшезе доставлен на остров. Дорога из-за его болезни продолжалась 12 дней - "он не мог вдохнуть столько воздуха, сколько ему хотелось". 8 января 1688 г. Сен-Мар сообщил Лувуа, как он размещен; некоторые приняли его за герцога Бофора, а другие за сына покойного Кромвеля.

Реакционная политика Якова II вызвала возмущение большинства социальных слоев государства. Вожди обеих партий, вигов и тори, 30 июня обратились к Вильгельму Оранскому с просьбой встать на защиту протестантов в Англии и прав своей жены Марии Все лето Вильгельм был занят снаряжением флота и армии. Яков и его министры находились в нерешительности. Они полагали, что угроза Франции напасть на Голландию остановит Вильгельма Оранского. Однако Людовик, вопреки советам Лувуа, начал кампанию на Рейне. Историк Дж. М. Тревельян считал эту акцию "величайшей ошибкой жизни Людовика XIV".

15 ноября 1688 г. флот Вильгельма, состоявший из 500 транспортных судов под эскортом 50 военных кораблей, бросил якорь в Торбее. Его армия в 13 тыс. солдат вступила в г. Эксетер. В северной Англии началось народное восстание. В Шотландии правительство короля было свергнуто Войска Якова, собиравшиеся около г. Солсбери, из-за несогласия ее командиров и измены Джона Черчилля стали разбегаться.

Яков II, покинутый всеми, даже дочерью Анной, в начале января 1689 г. бежал во Францию, куда ранее граф Лозен доставил его жену и сына. Людовик предоставил королю в качестве резиденции замок Сен-Жермен-ан-Ле и ежегодную пенсию в 600 тыс. ливров, рассчитывая использовать ограниченного и фанатичного монарха в своих целях. В феврале 1689 г. парламент провозгласил королем и королевой Англии Вильгельма III и дочь Якова протестантку Марию Стюарт. Англия присоединилась к антифранцузской Аугсбургской лиге, куда с июля 1686 г. входили Голландия, Империя, Испания, Швеция, Бавария, Пфальц и Саксония, и объявила войну Франции. 23 октября 1689 г. парламент принял "Билль о правах". Было признано право народа через своих представителей избирать короля и изменять порядок престолонаследия. С этого времени Вильгельм, Мария и впоследствии Анна становились государями только в силу "Билля о правах".

В феврале 1689 г. Людовик XIV направил Якова II в Брест, откуда французская эскадра отплыла в Ирландию. Там Якову удалось спровоцировать восстание ирландских католиков против протестантского гарнизона. Весной Людовик выделил экс-монарху 7 тыс. французских солдат под командованием графа Лозена, бывшего узника Пиньероля. За заслуги перед якобитами Лозен в 1692 г. был возведен в герцогское достоинство. В июле 1690 г. в битве у реки Войн Вильгельм III разгромил якобитскую армию. Яков вернулся во Францию. В октябре 1691 г. Джон Черчилль (впоследствии герцог Мальборо) разбил ирландского генерала-якобита Сарсфилда. Британские острова оказались под властью Вильгельма III.

Яков II надеялся вернуть себе трон с помощью Людовика XIV. В начале 1692 г. в Нормандии 30-тысячная армия готовилась для высадки десанта в Англию. Однако очередная авантюра провалилась Союзный англо-голландский флот одержал победу над французским 29 мая 1692 г.: французы потеряли 14 кораблей, остальные укрылись в Сен-Мало. Эта битва нанесла смертельный удар по проекту реставрации католиков-Стюартов при помощи иностранного оружия. После этого Франция постепенно теряла способность претендовать на роль великой морской державы. Хотя ее флот был восстановлен, французские моряки и их военачальники уже не верили в возможность победы.

16 июля 1691 г. скоропостижно скончался Лувуа. Говорили, что был заготовлен приказ о его заточении в Бастилию. Лувуа якобы вызвал гнев Людовика XIV из-за бесчинств французских войск в районе Пфальца на Рейне. Но не было ли это только формальной причиной для опалы Лувуа? Уже 13 августа его сын Барбезье, назначенный военным министром (?!), запрашивает Сен-Мара об узнике, который находится под его охраной "в течение 20 лет", а 5 марта 1693 г. . приказывает ему впредь не именовать в письмах заключенных, а использовать только их "клички". Последующие документы показывают, что Барбезье не сразу вошел в курс проблем, связанных с судьбой пиньерольской "семерки". Так, например, в январе 1694 г. он просил Сен-Мара сообщить ему шифром, как зовут "самого старинного заключенного", скончавшегося в Пиньероле При переводе оставшихся узников этой тюрьмы в апреле на Сент-Маргерит он ошибочно считал, что их только трое и что один из них более важен, чем те, которые уже находятся на острове. В действительности их было четверо (!). Однако начиная с конца 1695 г. его внимание сосредоточилось только на судьбе "старинного заключенного", называемого иногда "Прованским узником".

В конце 1694 г. умерла жена Вильгельма III, дочь Якова II протестантка Мария, и якобиты вновь подняли голову. Тайная война между правительством Вильгельма III и якобитским двором в Сен-Жермене вступила в новую фазу. В начале 1696 г. созрел якобитский заговор, ставивший целью убийство Вильгельма III. В феврале этого года в Англию по заданию Якова II тайно проник его незаконный сын Жак Фитцджеймс, герцог Бервик. Его основная задача заключалась в том, чтобы убедить английских якобитов начать восстание против Вильгельма III. Только при этом условии Людовик XIV соглашался на высадку французского корпуса в Англии. Однако Бервик наткнулся на отказ. Одновременно был подготовлен заговор другим лазутчиком Якова II сэром Джорджем Беркли. Он и телохранители Якова должны были 15 февраля 1696 г. напасть на Вильгельма и его свиту, возвращавшихся с охоты. Заговор провалил один из его участников. Последовали аресты и казни как самих заговорщиков, так и их покровителей в правительственных кругах, на которых рассчитывали якобиты в Сен-Жермен-ан-Ле.

На рубеже 1695-1696 гг. Барбезье выразил беспокойство относительно охраны "старинного заключенного" в случае отсутствия Сен-Мара. Комендант 6 января 1696 г. послал подробнейший отчет о строжайших условиях его охраны и обслуживания. В этом письме имеются любопытные детали, касавшиеся посещения камеры узника на Сент-Маргерите, а также воспоминания Сен-Мара относительно охраны Фуке. Когда Сен-Мар уезжал или был болен, два его лейтенанта в определенный час кормили заключенных, начиная с "моего старинного узника", как называл его Сен-Мар. В отличие от первых лет заключения Эсташа Доже, теперь ему лейтенант "кладет учтиво кушанья" (!), а в конце "его спрашивает весьма вежливо, не нуждается ли он в чем-либо другом". Очень интересное место письма касается заключения экс-сюринтенданта: "Покойный Фуке готовил прекрасную и доброкачественную бумагу, на которой я давал ему писать, и затем я отправлялся ночью собирать ее в маленьком мешочке, который он зашивал в глубине своих верхних штанов, что я и посылал покойному господину, Вашему отцу". Не эти ли бумаги отсылались Лувуа к королю после официальной смерти Фуке в 1680 г.?!

Война Аугсбургской лиги с Францией и ее союзниками закончилась подписанием в октябре 1697 г. Рисвикского мира. Англия добилась от Людовика признания Вильгельма III королем и обещания отказаться от поддержки притязаний Якова II. Однако между Англией и Францией возникло новое "яблоко раздора". Испанский король Карл II был болен, и стал актуальным вопрос о мирном дележе испанских владений, так называемого "испанского наследства". Тайные переговоры с представителями английского короля начались в конце 1697 г. и продолжались до октября следующего года. Был подписан секретный договор о разделе Испанской империи между Францией, Англией и Голландией с учетом интересов сына электора Баварии. При этом Людовик XIV учитывал, что положение Вильгельма III в Англии из-за риска новой войны было сложным. В феврале 1699 г. баварский принц скончался от оспы, что превратило заключенный договор в клочок бумаги. Тайные переговоры возобновились, и II июня 1699 г. был подписан новый договор между Францией и Англией на иных условиях, включающих отказ Версаля от поддержки Якова II и его сына. Однако английские якобиты готовили новый заговор. После смерти в 1700 г. герцога Глостерского, единственного сына дочери Якова принцессы Анны, отличавшейся слабым здоровьем, они надеялись, что трон достанется сыну Якова II.

В сентябре 1698 г. Сен-Мар вместе со "старинным заключенным" был переведен в Бастилию, где во второй половине 1699 г. одна из камер была переделана для него в "беззвучную". 1 ноября этого же года скончался король Испании Карл II, оставив завещание в пользу внука Людовика XIV герцога Анжуйского. После продолжительных колебаний в ноябре 1700 г. Людовик известил Вильгельма III, что Франция отказывается от договора о разделе испанского наследства. 23 февраля 1701 г. герцог Анжуйский стал королем Испании Филиппом V. Людовик сразу же ввел французские гарнизоны в крепости Испанских Нидерландов и приказал испанским губернаторам повиноваться Филиппу.

Политическая ситуация в Англии в 1700-1701 гг. подробно проанализирована в работе Бакстера. Английский парламент, собравшийся в феврале 1701 г., поддержал Вильгельма и дал ему полномочия для заключения оборонительного союза с Голландией. Одновременно готовился новый билль о престолонаследии". 6 марта 1701 г. узника в маске временно перевели в общую камеру с обыкновенными преступниками. 12 июня 1701 г. английский парламент принял акт о престолонаследии, пресекавший претензии английских Стюартов. Было также решено, что государь Англии должен принадлежать отныне к англиканской церкви. Всем будущим королям Англии запрещалось оставлять страну без согласия парламента. Согласно принятому акту, английский трон должна была занять после Вильгельма III младшая дочь Якова II протестантка Анна, а затем ее родственник-протестант, представитель Ганноверского дома Вопреки этому, когда 16 сентября 1701 г. Яков скончался, Людовик XIV и папский нунций признали королем Англии его сына Якова III"

Авантюристическая политика Людовика сплотила англичан вокруг Вильгельма III. Дипломатическая обстановка в Европе стала для Франции неблагоприятной. Образовалась антифранцузская коалиция в составе Англии, Соединенных провинций, Австрии, Пруссии, Дании и мелких германских княжеств. 19 марта 1702 г. умер Вильгельм III. На престол взошла Анна, вторая дочь Якова II, опиравшаяся на талантливого полководца и государственного деятеля Джона Черчилля, графа Мальборо. В мае Англия, Голландия и император Леопольд объявили войну Франции. Началась война за "испанское наследство" (1702-1714) 19 ноября 1703 г. узник, носивший маску, скоропостижно скончался. 20 числа он был тайно похоронен на кладбище при церкви Св. Павла под именем Маршиоли 28 сентября 1708 г. "господин Бенин Доверн, шевалье Сен-Мар, сеньор де Димон и дю Пальто, бальи де Сен", умерший в возрасте 82 лет, был похоронен на том же кладбище совсем рядом с "Человеком в железной маске" как будто его роль тюремщика должна была продолжаться также и в потусторонней жизни...

 Отправлено: 17.10.07 23:48. Заголовок: Re:

(продолжение)

ЭСТАШ ДОЖЕ - КТО ОН?

Кто же этот человек, который в течение 34 лет становился узником четырех тюрем Франции и которому с 1669 по 1703 г. в переписке тюремной администрации сменили свыше восьми кличек и имен? Почему с 1678-1679 гг. он привлекал пристальное внимание короля Франции и его доверенных министров? Зачем были приняты экстраординарные меры секретности, вплоть до ношения маски?

Тайна "Железной маски", по нашей гипотезе, носит комплексный, "многоуровневый" характер. Во-первых, это человек, который знал все секреты Фуке, включая, по нашему мнению, обстоятельства его таинственной и неподтвер:кденной смерти в 1680 г., а может быть, и перехода к другой мере наказания; во-вторых, это человек, ставший "совладельцем" некоторых замыслов Карла II Английского, связанных с его тяготением к католической религии; в-третьих, главный секрет "Маски", неизвестный ни самому ее носителю, ни тюремщикам, а только королю и его самым доверенным министрам, - это проект, возникший, по-видимому, в середине 1681 г., использования "Человека в железной маске" в нужный момент в качестве своеобразного "Троянского коня" для дестабилизации социально-политического положения в Англии с целью вывода этого государства из действующих и потенциальных противников Франции.

Для того, чтобы распознать "лицо и биографию" "Маски", вернемся к тому времени, когда Карл II вел двойную игру с Людовиком XIV и Святым Престолом, стремясь к победе католической церкви в Англии и склоняя к этому своих соотечественников.

Регистрационный журнал колледжа "Общества Иисуса" в Сант-Андре в Риме на странице 160 имеет следующую запись: "Жак де Ла Клош с острова Джерси, сын короля Англии, 24 лет от роду, прибыл II апреля 1667 г." Послушник Ла Клош предъявил генералу Ордена иезуитов Паоло Оливе три свидетельства, удостоверявшие его личность: два сертификата, подписанные 27 сентября 1665 и 7 февраля 1667 г. Карлом II Английским, и третий, полученный им от шведской королевы Кристины (1632-1654), принявшей католичество и покинувшей трон.

В первом из них Карл признавал, что он отец Жака Стюарта, который жил во Франции и в других странах до 1665 г. под вымышленным именем, а затем в Лондоне, где вновь носил другое имя: де Ла Клош де Бург де Джерси. По причинам, которые касаются спокойствия в стране, Жак может предъявить эту декларацию и раскрыть секрет своего происхождения только после смерти короля. Во втором - Карл дарует ему ежегодное пособие в 500 ф. ст. с условием, что он будет пребывать в Англии в религии своих отцов.

В третьем документе, полученном им от шведской королевы, которая после отречения от трона в 1654 г. жила в Гамбурге, значилось: "Жак Стюарт, живущий инкогнито под именем де Ла Клош де Бург, родился на острове Джерси и является побочным сыном Карла II, короля Англии. Его Величество признало его в сообщении, которое оно нам сделало. Он воспитывается в кальвинистской секте, но теперь ее покинул и присоединился к Святой Римской церкви в Гамбурге. 29 июля 1667 г." Подписано: Кристина Александра.

Эти документы, обнаруженные в архивах Ордена итальянским иезуитом П. Боэро, были проанализированы им в журнале "Католическая культура" (Рим, 1863 г.), а также английским историком лордом Актоном в "Отечественном и зарубежном обозрении" (июль, 1862 г.) в статье "Секрет истории Карла II". Лорд Актон подчеркивал, что если бы генерал Ордена Джиованни Паоло Олива внимательно отнесся к первому свидетельству Карла II, то мог бы заметить, что 27 сентября 1665 г. (дата подписания документа) английский король и его двор, опасаясь эпидемии чумы, переехали в Оксфорд. Только 28 января 1666 г. король вернулся в Гемптон Корт. Несогласованность в датах, а также возраст бастарда - 24 года, названный самим де Ла Клошем, вызвали подозрения в подлинности документов, предъявленных им Оливе. Однако Боэро утверждал, что подпись короля и его печать достоверны.

Кем мог быть Жак де Ла Клош? Откуда он взялся и как возникла "легенда" о его королевском происхождении? Отталкиваясь от его имени, лорд Актон выдвинул гипотезу, что фамилия Ла Клош была заимствована от одного протестантского пастора, жившего на Джерси в середине XVII в. Это предположение правдоподобно, так как Карл в молодости, опасаясь преследования пуритан, с апреля по июнь 1646 г. скрывался на о. Джерси в 50 милях от берегов Англии.

В это время он обитал в Элизабет Кастл вблизи от поместья Тринити, где жила очаровательная Маргарита Картерет, дочь владельца поместья и родственница губернатора острова Джорджа Картерета, вышедшая замуж в 1655 г. за пастора Жана де Ла Клоша. В поместье Тринити, которое еще существовало в начале XI X в., хранился когда-то портрет Карла II, принадлежащий кисти Лели, - шедевр, подаренный самим королем. Историки считают, что Маргарита Картерет - первая "зарегистрированная" любовь юного принца Карла и, что маловероятно, мать Жака де Ла Клоша. Это было бы возможно, если бы в 1668 г., когда он вступил в Орден иезуитов, ему было не 24, а 22 года. Однако не исключено, что Жак являлся жителем острова Джерси. Или по крайней мере он (а скорее те, кто вел эту сложную дипломатическую авантюру, в которой де Ла Клошу отводилась роль сына английского короля) был хорошо осведомлен о событиях, связывавших представителей знатных фамилий острова с принцем Уэльским.

Еще большее недоумение историков вызвало письмо Карла Оливе от 3 августа 1668 г. В нем Карл признался Оливе, что в условиях, в которых он оказался во время подготовки секретного договора с Людовиком XIV, и желании перехода в католическую веру, обращение его сына казалось ему ниспосланным самим Провидением. Ведь теперь без риска и не вызывая подозрений, наиболее действенную помощь он мог получить от своего сына Жака де Ла Клоша де Джерси, который находился в Риме в Ордене иезуитов. Карл также признался Оливе, что этот юноша - "плод его давней любви к одной юной даме из очень видной семьи нашего королевства". Он рожден "первой юной девушкой" короля во время его пребывания на Джерси в 1646 г., когда Карлу было 16 лет. Король надеялся скоро признать его публично, поэтому только его одного он мог посвятить в секрет своего обращения в католическую веру.

Король желал осуществить посвящение де Ла Клоша в сан священника путем обращения к папе. Если этого нельзя было сделать до его отъезда курьером из Рима в Лондон, то Карл надеялся добиться этого в Париже от Людовика XIV или с помощью сестры Генриетты. Король писал, что посвящение можно было бы провести в Лондоне, однако иезуиты в Англии находились под подозрением. Карл советовал своему сыну заботиться не о деньгах, а о своем здоровье, которое было слабым, и избегать поездок в плохое время года. Король выражал всю свою нежность сыну из-за его добрейшего характера, постоянной благовоспитанности, солидности от своих занятий и происхождения. Карл обещал также, что если сын покинет духовную службу, то он сможет получить более высокий титул, чем его брат, герцог Монмаут.

Наконец, король добавлял, что, если он и его брат герцог Иоркский умрут бездетными, "королевство будет принадлежать Вам и парламент не сможет законно препятствовать, если только не появится, быть может его единственный избранник - протестантский король". Карл настаивал, чтобы его сын направлялся в Англию в светском костюме, как простой дворянин, и добавлял, что обе королевы страстно желают его видеть (королева-мать и жена Карла). Эта фраза письма вновь вызвала сомнение в его подлинности. Известно, что королева-мать навсегда покинула Англию в начале июля 1665 г. и жила во Франции, недалеко от Парижа.

29 августа 1668 г. Карл вновь написал Оливе. Он предупреждал, что Кристина Шведская отправляется в Рим и что лучше, чтобы де Ла Клош не встречался с ней, сохраняя в секрете желание Карла перейти в католичество: если об этом распространится слух, то в стране возникнет смятение, что может стоить ему жизни.

Другое письмо короля без даты содержало просьбу, чтобы послушнику, вопреки Уставу Ордена, разрешили путешествовать одному. Отправляясь в Англию, де Ла Клош получил псевдоним Анри Роан - имя одного кальвиниста, друга короля. Король просил Оливу распустить слух, что де Ла Клош - сын богатого умершего протестантского пастора и что он едет во Францию к своей матери, которую он надеется опекать.

Был ли это обман, о котором Олива не догадывался, или, что скорее, он, действуя как участник сложной дипломатической интриги, на обороте одного из писем писал по-итальянски черновик своего ответа: "Государь. Податель настоящего, французский дворянин уже в море, он объяснит Вашему Величеству надежный способ, с помощью которого я выполнил то, что мне предписывалось в этих трех письмах... Ливорно, 14 октября 1668 г." Снабженный этим ответом, Жак отправился в путь с одним иезуитом, которого, по-видимому оставил во Франции перед переездом в Англию по договоренности с Оливой. После короткой отлучки он возвратился подателем послания Карла II генералу Ордена иезуитов от 18 ноября 1668 г. В нем король сообщал, что "наш сын" прибудет в Рим с секретным поручением. "У нас есть невеста при условии, что он вернется в Лондон после аудиенции у Вашего Преподобия и добьется вещей, о которых мы молимся и которые наш дорогой сын объяснит Вам на словах". Карл обещал отправить через год в кассу Ордена деньги для строительных работ в Сант-Андреа, а также просьбу к Оливе о вспомоществовании его сыну. К письму был приложен вексель на 800 дублонов "для расходов и поездок нашего сына принца Жака Стюарта, живущего иезуитом под именем Ла Клоша". После этого скромный, набожный, услужливый послушник, не имевший, по свидетельству Карла, склонности к светский жизни, "исчез из истории".

В начале 1669 г. в Неаполь помпезно прибыл молодой человек, распространивший слух, что он является сыном Карла II, родившимся от его любовной связи на о. Джерси в 1646 г. с леди Марией Генриеттой Стюарт. Он сошелся с дочерью трактирщика Корона Терезой и 19 февраля женился на ней. Свидетельство о браке содержит его имя: "Дон Якобус Генрикус де Бовери Роано Стюардо Англиканус". Свекор стал сразу щедро тратить его деньги. Вице-король Неаполя заподозрил неладное и приказал арестовать зятя Короны. При обыске нашли 200 дублонов, драгоценности и какие-то бумаги, где он назван "Ваше Высочество". Предполагая, что он сын английского короля, его поместили в замок Гаэте для знатных заключенных. Однако при его обращении к английскому консулу оказалось, что он не знал ни одного слова по-английски, не имел документов о своем происхождении и не мог объяснить, откуда у него найденные ценности. Вице-король запросил Лондон и, получив ответ Карла II, перевел арестованного в тюрьму для простонародья, а затем хотел его высечь плетьми. Благодаря родственникам Терезы самозванец был спасен от позора и освобожден.

Авантюрист отлучился на некоторое время из страны и умер от горячки почти сразу после возвращения в августе 1669 г. в католической вере. Он оставил свою жену Терезу Корона на седьмом месяце беременности и сделал завещание, написанное по-итальянски и поражающее своей абсурдностью. Называя себя Жаком Стюартом, сыном Карла II, он просил у короля для своего наследника звания, соответствовавшего принцу Уэльскому или герцогу Монмауту, а также ему и его матери 291 тыс. дукатов в качестве завещанного имущества. Церковь, где он был погребен, и ее регистрационные книги полностью уничтожены в 1806 г. во время оккупации Неаполя французами. Все документы Жака де Ла Клоша находятся в архиве "Общества Иисуса". Во многих исторических сочинениях и в ряде энциклопедий Франции, Англии и России утверждается, что Жак де Ла Клош - авантюрист, который решил выманить деньги у генерала Ордена иезуитов Оливы и сам подделал все документы и письма Карла II. Весьма наивное предположение! Во-первых, это технически сложно; во-вторых, их авторы, по-видимому, не представляют реально "Общества Иисуса" того времени: перед его генералом трепетали не только иезуиты всех рангов, но и многие государственные деятели и монархи ряда стран Европы.

По нашему мнению, справедливо утверждение, что Ж. де Ла Клош и самозванец из Неаполя - это разные люди. Более того, скорее прав Ланг, высказавший мысль, что вся история "двух сыновей" Карла II представляет собой инструктированную во всем авантюру самого генерала Оливы! Мог ли быть Ж. де Ла Клош сыном Карла II? Скорее всего, нет. Ведь он сам при поступлении в колледж назвал свой возраст - 24 года! Однако для обмана короля была использована история пребывания Карла 16-летним юношей на о. Джерси в 1646 г. Согласно нашему предположению, Ж. де Ла Клош, использовавшийся как "связник" Оливы с Карлом II, при последнем посещении Англии был замечен тайным агентом Людовика XIV аббатом Преньяни. О появлении Ж. де Ла Клоша или человека, использовавшего затем его имя, при дворе английского короля свидетельствует письмо Карла II сестре, датированное 30 января 1669 г.: "Я написал свое письмо до этих пор, когда я встретил Вашего итальянца, имени и титула которого Вы не знаете". Вместе с Преньяни Ж. де Ла Клош при возвращении в Италию оказался в Дюнкерке, где и был арестован по приказу Людовика XIV в конце июля 1669 г.

В это время король и Лувуа знали о нем только то, что ему известны кое-какие сведения о переговорах Карла II с Римом. В 1678 г. через Фуке иЛа Ривьера Лувуа и Кольбер выведали, что Эсташ Доже знает гораздо больше, чем они предполагали ранее. Эти сведения оказались роковыми как для Доже, так и для Фуке и его слуги Ла Ривьера, с которыми Эсташ, по-видимому, был слишком откровенен. Все трое были теперь обречены. Братьям Кольберам, Жану Батисту и Шарлю, ставшему в 1679 г. генеральным секретарем по иностранным делам, в период обострения в Англии вопроса о престолонаследии пришла в голову идея использовать Доже в критический момент для подрыва политической стабильности в Англии. Ведь Доже, по-видимому, проговорился, находясь в Пиньероле, что он фигурировал в письмах и документах как сын Карла II, который при известных обстоятельствах мог претендовать на английский престол. Наша гипотеза подтверждается приведенными выше синхронными рядами, устанавливающими постоянную связь между условиями содержания и охраны Эсташа Доже в государственных тюрьмах Франции, с одной стороны, и событиями в борьбе за престолонаследие и за восстановление абсолютной монархии и прав католической церкви в Англии - с другой. Исторические факты показывают, что каждый раз, когда наступали кризисы в царствовании Карла II, Якова II и Вильгельма III Оранского, оживлялся интерес к Эсташу Доже со стороны Людовика XIV и его доверенных министров, ужесточался или ослаблялся секретный режим его заключения, менялось личное отношение тюремщиков к своему узнику.

Было бы наивным полагать, что Людовик и его министры действительно намеревались "посадить" "Железную маску" (Ж. де Ла Клоша или самозванца, использовавшего его имя) на английский трон. Вместе с тем сделанное во время очередного кризиса внезапное заявление о существовании нового католического претендента на английский престол могло вызвать в Англии кризис престолонаследия, подобный тому, который возник в этой стране в 1680-1681 гг. после "папистского заговора" 1678-1679 гг. и повторился в 1700-1701 гг. в связи с отсутствием прямых наследников у Вильгельма III Оранского.

В качестве кого же они могли представить "Железную маску" - Э. Доже, если предположить, что он родился на о. Джерси не в 1644, а в 1646 г. и был либо бастардом Карла II, либо самозванцем, претендовавшим на эту "легенду"? В этом случае "Железная маска" могла бы одновременно выдаваться за сводного брата герцога Монмаута, племянника Якова II и Генриетты Орлеанской и, наконец, двоюродного племянника короля Франции Людовика XIV.

Таким образом, этот неожиданный и смелый дипломатический проект основывался на существовании и взаимодействии сложной системы династических связей Англии, Франции, Испании и Оранского дома, когда угроза, а тем более реализация "исчезновения" или "замены" всего лишь одного из "персональных элементов" такой системы, могла бы привести к фундаментальным изменениям властных структур Англии (а возможно, и других стран) в результате возникновения кризиса престолонаследия. Это в свою очередь могло бы вызвать и перемену внутренней и внешней политики Англии в интересах Франции, которая, как известно, в течение второй половины XVII столетия, осуществляя агрессивную политику на континенте, успешно защищала себя от враждебной коалиции европейских, главным образом протестантских государств.

Действительно, последующее развитие событий, и прежде всего "война за испанское наследство" (1702-1714 гг.), когда Франция потеряла "рычаги" воздействия на английскую политику через представителей династии Стюартов, привела к тому, что Англия окончательно закрепилась в Гибралтаре, являвшемся ключом к господству в Средиземном море, захватила французские земли в Северной Америке (Новую Шотландию и территорию Гудзонова залива) и, наконец, заняла ведущее положение в европейской торговле, обеспечив все условия для создания в будущем могущественной империи.

После выявления "критических узловых точек" в рассматриваемых выше синхронных рядах для наглядного подтверждения нашей гипотезы строим комплекс более информативных "матриц идентификации" с использованием социально-политического фона, синтезирующего документы, события и факты за 1660-1715 гг., имеющие отношение к цели настоящего исследования. В каждую отдельную матрицу, кроме известных членов пиньерольской "шестерки", включаем вместо "абстрактного Доже" кого-либо из конкретных его "перевоплощений", предложенных различными исследователями, а также персонаж, отвечающий комплексной гипотезе, выдвинутой автором настоящей статьи.

Рассмотрение информации, представленной в совокупности "матриц идентификации" в сжатом и систематизированном, удобном для одновременного анализа и синтеза виде, позволяет сделать вывод, что единственно возможный сейчас вариант идентификации "Железной маски", включающий и объясняющий с единых концептуальных позиций всю совокупность известных документов, событий и фактов, представляет собой логическую цепочку образов перевоплощения практически одного и того же персонажа. Эта цепочка складывается из следующих элементов - имен-псевдонимов или кличек человека, ставшего "железной маской": Ж. де Ла Клош - Анри Роан - Ж. де Ла Клош (или человек, использовавший его имя) - "простой слуга Эсташ Доже" - "господин из Низкой башни" - "дрозд", или "человек такого сорта" - "мой заключенный" - "старинный заключенный", или "Прованский узник" - Маршиоли.

Все другие версии (например, Фуке или Маттиоли), а также гипотезы "перевоплощения" Эсташа Доже, в частности, в слугу Мартена, его хозяина - Ру Марсийи, аббата Преньяни, священника Э. Доже, брата-близнеца или другого родственника Людовика XIV и, наконец, мавра Набо, оказались несостоятельными. Они все "застревают" в "частоколе" документов, событий и фактов в результате возникновения логических противоречий, когда тот или иной персонаж не "включается" в пространственно-временную систему матрицы и выпадает из социально-политического фона, образующего ее поле. Проходит только тот вариант идентификации "Маски", который, с одной стороны, отвечает всей без исключения совокупности документов, событий и фактов, а с другой - остается неизменным при введении в матрицу какого-либо "критического" элемента, ранее вообще неизвестного или не привлекшего внимания исследователей проблемы "Железной маски". Это единственный способ проверки любой новой или ранее предложенной гипотезы или версии разгадки этой тайны. В рамках нашей гипотезы такими элементами стали события и факты "английского следа" "Железной маски". В частности, оказалось, что, вопреки мнению историков, ближе всех к разгадке секрета "Человека в железной маске" была вдова брата Людовика XIV, Шарлотта Елизавета Баварская. Так, еще в 1711 г. в письме к матери будущего короля Англии Георга I она высказала предположение, что этот узник Бастилии причастен к борьбе Стюартов за английский престол.

Вполне естествен вопрос: зачем лицо узника Сен-Мара при переводе с о. Сент-Маргерит в Бастилию и последующем заключении скрывать под маской, хотя он мог не быть сыном Карла II, а только человеком, которого надеялись использовать под этим именем? Объяснение этого мероприятия со стороны СенМара элементарно. Не надо забывать, что Эсташ Доже был весьма представителен, но на кого реально был похож, историкам неизвестно. Когда он в 1669 г. был доставлен в Пиньероль, его принимали за маршала Франции или председателя парламента. На о. Сен-Маргерит некоторые его считали герцогом Бофором или сыном Кромвеля. Пока тюремная администрация принимала Доже за "простого слугу", его заключение не являлось чрезвычайно засекреченным. В частности, есть сведения, что в 1669 г. с ним беседовал Валькруассан, а с 1675 по 1677 г. он, будучи слугой Фуке, встречался с многими обитателями замка и даже открыто гулял со своим "хозяином" по его территории. Однако ранее, в 1672 г., Сен-Мару было отказано сделать Доже слугой Лозена, так как король знал, что рано или поздно графа Лозена придется освободить.

Все изменилось в 1678-1679 гг., когда король и Лувуа узнали, что Доже, повидимому, обладает некоторыми секретами Карла II. С этого момента и до "Акта о престолонаследии" (1701 г.) лицо Доже никто не должен был видеть, кроме Сен-Мара, его ближайших помощников и обреченных на смерть Фуке и Ла Ривьера.

Почему же замысел по использованию Эсташа Доже не был претворен в жизнь? Для этого было много причин. Вначале Людовик XIV делал ставку на самого Карла II и его брата Якова, фанатичного католика. Затем французский король надеялся восстановить Якова II на престоле с помощью военной интервенции. В конце концов он предпочел остановиться на его сыне Якове III. Кроме того, всегда существовали серьезные препятствия: главное - постоянная болезнь, по-видимому, сердечная недостаточность, и слабохарактерность самого Эсташа Доже. Наконец, жизненные реалии сложились так, что все заговоры против Карла II, Якова II и Вильгельма III провалились. Не исключено, что если хотя бы один из них удался, а также в том случае, если бы Яков или Вильгельм погибли в бою, самозванца могли бы выдвинуть на историческую сцену.

Подводя итоги, можно утверждать, что тайна "Железной маски" - это не только семейный секрет Бурбонов, а масштабная государственная тайна, способная повлиять на судьбы народов и государств Западной Европы в последней четверти XVII в. Вместе с тем чрезвычайные меры секретности, предпринятые королевской администрацией по отношению к Эсташу Доже и остальным членам пиньерольской "семерки", обеспечили достижение нескольких важных целей. Бесследно исчез Фуке - личный враг короля и государства. Никто уже не смог указать причину, дату, место его кончины и погребения. Канул в безвестность авантюрист, предатель и обманщик Маттиоли. Доже, даже не исполнив намеченного для него замысла, унес в могилу не только тайну внесудебной расправы с Фуке, но, что гораздо важнее, секреты Карла II, разглашение которых могло бы обострить отношения английского королевства с Францией, заставив последнюю воевать против коалиции государств, возглавляемых Англией, что и случилось в начале XVIII в. в результате падения династии Стюартов. Кроме того, "легенда" Доже всегда обеспечивала широкие возможности для политического шантажа Карла II, а затем Якова II, особенно после того, как он нашел пристанище во Франции после своего бегства из Англии в 1688 г. Таким образом, черная бархатная маска с металлическими застежками надежно скрыла государственные секреты королевских фамилий Бурбонов и Стюартов и одновременно коварные замыслы Людовика XIV в отношении родственной ему династии.