Отправлено: 10.09.07 18:44. Заголовок: Привет из детства

Идею этой темы предложила FebaCold
Давайте здесь вспоминать разные интересные и забавные истории из детства; наши детские увлечения, радости и заботы; любимые когда-то (а, возможно, и до сих пор:)) мультики и кинофильмы. Короче, добро пожаловать назад в детство!:)

 Отправлено: 15.12.07 13:36. Заголовок: Мы тут как-то говори..

Мы тут как-то говорили про сказки Н.П. Вагнера.
Помню, мне было лет...9-10, и мне на Новый Год мама подарила книгу "Сказки кота Мурлыки" Н.Вагнера. И я очень ее полюбила. И потом, да и до сих пор в общем-то, перечитываю ее. У Вагенера удивительно мудрые, добрвые, чуть грустные сказки...

Не так давно Feba Cold попросила помощи - назвать произведения, где рассказывается про Новый Год или Рождество.
И я сегодня совершенно неожиданно:)) вспомнила про сказку Н.П. Вагнера:)
И (вот это самый настоящий и неожиданный "привет из детства) я нашла его сказки в сети!
С вашего позволения, "Новый год" выкладываю здесь же:). Если что, то потом всегда убрать можно;)).

 Отправлено: 15.12.07 13:37. Заголовок: Н. П. Вагнер Новый ..

Н. П. Вагнер

Новый год


С Новым годом! С Новым годом! И все веселы и рады его рождению.
Он родился ровно в полночь! Когда старый год - седой, дряхлый старикашка -
укладывается спать в темный архив истории, тогда Новый год только, только что
открывает свои младенческие глаза и на весь мир смотрит с улыбкой.
И все ему рады, веселы, счастливы и довольны. Все поздравляют друг друга,
все говорят: "С Новым годом! С Новым годом!"
Он родится при громе музыки, при ярком свете ламп и канделябр. Пробки
хлопают! Вино льется в бокалы, и всем весело, все чокаются бокалами и говорят:
- С Новым годом! С Новым годом!
А утром, когда румяное, морозное солнце Нового года заблестит миллионами
бриллиантовых искорок на тротуарах, домах, лошадях, вывесках, деревьях; когда
розовый нарядный дым полетит из всех труб, а розовый пар из всех морд и ртов,
- тогда весь город засуетится, забегает. Заскрипят, покатятся кареты во все
стороны, полетят санки, завизжат полозья на лощеном снегу. Все поедут, побегут
друг к другу поздравлять с рождением Нового года.
Вот большая широкая улица! По тротуарам взад и вперед снует народ.
Медленно, важно проходят теплые шубы с бобровыми воротниками. Бегут шинелишки
и заплатанные пальтишки. Мерной, скорой поступью - в ногу: раз, два, раз, два
- бегут, маршируют бравые солдатики.
Вот между народа бежит и старушоночка, а с ней трое деток. Старший сынок в
маленьком обдерганном тулупчике без воротника и в протертых валенках бежит
впереди, подпрыгивает, подплясывает и то и дело хватает за уши - бегут, бегут,
скрип, скрип, скрип.
- Мороз лютой, погоняй не стой!.. Бежим, матка, бежим!
- Бежим, касатик, бежим, родной. Мороз лютой, погоняй не стой!.. Господи
Иисусе! - Бежим, Гришутка, бежим, лапушка!..
И Гришутка торопится, пыхтит, семенит ножонками. Скрип, скрип, скрип... От
земли чуть видно. Шубка длинная, не по нем, но его поддерживает сестренка
Груша. Поддерживает, а сама все жмется, ёжится. - Похлопает, похлопает ручками
в варежках и опять схватит Гришутку за ручку и - побежит, побежит!..
- Мороз лютой, погоняй не стой!..
Но Гришутка не чувствует мороза. Ему тепло, ему жарко. Пар легким облачком
вьется около его личика.
И весь он там, еще там, где они были назад тому с полчаса. В больших
палатах, где большая, большая лестница уставлена вся статуями и цветами. Там
швейцар с большими черными баками, весь в золотых галунах, в треугольной шляпе
и с большою палкой.
Там живет сам "его превосходительство", и они ходили поздравлять его с
Новым годом.
Каждый Новый год приходит Петровна с детками поздравлять его
превосходительство, и каждый раз его превосходительство высылает ей три рубля
за верную и усердную службу ее покойного мужа Михеича.
И на этот раз швейцар доложил - и через час выслали с лакеем новенькую, не
согнутую трехрублевую бумажку.
Петровна поклонилась, поблагодарила, перекрестилась, дала швейцару
двугривенный, на который он посмотрел искоса, подбросил на руке и затем с
важностью опустил в жилетный карман.
Все время, пока они стояли в сенях у его превосходительства, Гришутка на
все дивовался, все осматривал своими большими черными глазами и поминутно
теребил мать за рукав.
- А это, мама, лестница? - лепечет он чуть слышно.
- Лестница, касатик, - шепчет мама.
- А куда она идет?
- Наверх, в комнаты.
- Они тоже большущие?
- Большущие, касатик, большущие.
- А на лестнице это сады рассажены?
- Сады, родименький, сады.
- А между ними, что за куклы большущие, белые, стоят?
- Это для красы, лапушка, для красы.
- А это что, вон там, светлое такое - большущее?
- Это зеркило, касатик, зеркило.
- А это, посреди, из чашки вверх бежит, это что такое, мамонька?
- Это фантал, касатик, фантал... А ты нишкни, лапушка, сейчас прийдут...
не хорошо болтатьто...
И Гришутка замолк, но не успокоился. Его черные глаза словно хотели
проникнуть насквозь и ковер на лестнице, и медные прутья, которыми он был
пристегнут, и лепку на сводах высоких пилястр, и грациозную фигурку сирены,
поддерживающей чашу фонтана.
"Вот бы туда посмотреть! - думал он, - в те большущие комнаты, что на
верху этой лестницы с куклами. Там, чай, каких чудес нет?.."
И он бежал дорогой и все придумывал, воображая - какие должны быть чудеса
на этой большущей лестнице?
- Бежим, бежим, лапушка, замерзнешь, - торопила Груня.
И Гришутка инстинктивно бежал скоро, скоро, скоро. Скрип, скрип, скрип,
скрип, скрип!..
II
Прибежали в переулчишко, узенький, дрянненький, в двухэтажный серенький
домишко и то на задний двор, чуть не в подвальный этаж; перед грязным,
заплесканным крылечком целая гора намерзла грязных помоев. Скатились, точно в
яму. Здравствуйте! домой пришли.
- Холодно! голодно!
- Погодите, ребятки, - говорит мать, - теперь у нас есть что поесть и чем
погреться. Погодите, родненькие. Сейчас будем с Новым годом. Я духом слетаю,
дровец куплю, того, сего.
И действительно, духом слетала. Только по дорожке, на самую
чуточкуминуточку в питейный дом завернула и шкалик перепустила, - да тут же
рядом в лавочке пряничков, орешков, леденчиков купила и три фунта колбасики
вареной, да краюшку решотнаго, да полфунтика масла промерзлого - чтобы Новый
год было масляно встречать.
- Ну! Пташечки-касаточки, вот вам! - И того, и сего, и этого... Груня,
клади, матка, живей дровец в печь! Насилу, насилу все-то дотащила.
И Груня положила дровец, растопила печку. Зажарили вареную колбасу в
масле. Мать суетилась без отдыха. Груня и Вася помогали ей с усердием.
Вскипятили самоварчик, достали с полочки чайник с отбитым носком, с трещинами,
чашки полинялые и побурелые. Из сундука вынули сахар в жестяной коробочке и
щепотку чаю, бережно завернутую в бумажку. Чай давно уже пахнул кожей и сеном.
Впрочем, он и свежий был с тем же самым ароматом.
Только Гришутка не принимал участия в общей хлопотне. Он как сел у
замерзлого окошечка, так и не отходил от него. Он хмурился и скоблил ледяные
узоры на разбитых оконцах. Но, очевидно, машинально скоблил, а его душа и
мечты находились там, там - в этих большущих сенях с мраморной лестницей,
усаженной садами, уставленной большими куклами...
- Гришутка, касатик, дай скину красну рубашечку - да в сундучок спрячу -
до праздника. А то, не ровен час, касатик, запачкаешь, упаси Господи!
- Нет, мама, я в ней останусь...
- Запачкаешь, мол, говорю, касатик. - И мать подходит к нему, обнимает и
целует - в надежде, что касатик снимет драгоценную рубашечку из красного
канауса и плисовые черные шаровары, подарок крестной матери; но касатик
положительно возмущается...
- Отстань, мамонька! Говорю: не замай!.. От тебя вон водкой воняет...
- А это я для куражу, для праздничка, лапушка, выпила, - оправдывается
мама, быстро вертя рукой около смеющегося, красного, истрескавшегося лица.
- Ну, ладно! Отстань, мамонька, я целый день буду в эвтом ходить, - вот
что! И мамонька отстала. Пущай его, думает она, уснет младенец, я его,
крошечку, раздену, а теперь пущай пощеголяет, душеньку для праздника потешит.
- На-ко, сахарный, леденчиков да пряничков! - предлагает она.
И сахарный машинально, задумчиво берет леденчики и прянички. Но, очевидно,
думы его слаще ему леденчиков и пряничков.
Наелись, напились, - напраздничались. - Пришли гости: кум, да сват, да
свояченица, принесли гостинцев.

 Отправлено: 15.12.07 13:37. Заголовок: - С Новым годом, с н..

- С Новым годом, с новым счастьем. Дай Бог благополучно!..
Послали Ваню за полуштофом. Опять поставили самовар, и пошли чаи да
россказни без конца и начала...
Наконец, наговорились, разошлись по домам.
Стемнело. Гришутка припрятал пакет, что мать принесла с пряниками, и в нем
с десяток пряничков и леденцов. Как ни тянуло его, он ни один не съел, все
припрятал с пакетом, завернув его тщательно, и все держал за пазухой.
- Мамонька! - обратился Гришутка к матери, - а там, там, где мы были, -
там долго спать не ложатся?..
- У его превосходительства?.. И-и, касатик медовой, ведь они баре, -
сказала она шепотом. - У них ночь заместо дня. Мы давно уже спим, а они до
вторых петухов будут сидеть.
- Что ж это они делают, мамонька?!
- А вот что, касатик. Седни вечером у них елка. Большущу, большущу таку
елку поставят и всю ее разуберут всякими гостинцами, конфектами, да всю как
есть свеченьками уставят. Страсть хорошо! А на верху, на самом верху звезда
Христова горит... Таки прелести - что и рассказать нельзя. Вот они, значит,
около этой елки все соберутся и пируют.
И Гришутка еще больше задумался. - Большая елка, с Христовой звездой
наверху, приняла в его детском все увеличивающем представлении сказочные,
чудовищные размеры.
К вечеру матка стала совсем весела. Всех, и Ваню, и Груню, и Гришутку,
заставляла плясать и сама прищелкивала и припевала:
Уж я млада, млада сады садила,
Ах! Я милого дружочка поджидала...
Наконец, она совсем стала сонная. Ходила покачиваясь. Все прибирала.
Разбила две чашки, расплакалась, свалилась и захрапела.
- Ну, - сказал Ваня сестре. - Теперь матку до завтра не разбудишь. Пойдем
за ворота поглазеем. И они, накинув тулупчик и пальтишко, вышли за ворота.
Гришутка остался один.
В комнате совсем стемнело. Он присел около печки в угол, прислонился к ней
и думал упорно все об одном и том же. Темная комната перед ним вся освещалась,
горела огнями. Чудовищная елка вся убиралась невиданными дивами, и все ярче
горела на ней звезда Христова. Наконец воображение устало. Гришутка зевнул,
съежился, прислонился ловчее к печке и крепко заснул...
Долго, долго прогуляли Груша с Ваней: бегали на большую улицу, смотрели в
окна магазинов, наконец вернулись, и целые клубы пара ворвались с ними в
комнату. Он обхватил, разбудил Гришутку.
Весело перешептываясь и смеясь, дети разделись и спать улеглись, - а об
Гришутке забыли.
Он тихонько привстал, потянулся. Подождал, пока брат и сестра заснули.
Тихо, на цыпочках подошел он к своей шубке. Кое-как надел ее. Надел шапку,
варежки, натянул валенки - и тихонько вышел, притворив дверь как мог плотнее.
Черная ночь обхватила его морозным воздухом. В переулке тускло мерцали
фонари.
III
Он помнил только, что "его превосходительство" живет на улице, которая
называется Большой Проточной, и что в эту улицу надо свернуть с Заречного
проспекта.
Вышел он из переулочка на улицу и у первого попавшего "дядюшки" спросил -
как ему пройти в Большую Проточную.
- Эх ты, малыш! - сказал дядюшка. - Как же ты эку даль пойдешь? Ступай до
угла, а там поверни налево... и все прямо, прямо иди, все так-таки прямо все
иди, иди по проспекту-то, а там спроси - укажут, чай, добры люди... Ах ты,
малыш, малыш!
Смотри через улицу не переходи! Задавят... Да тебя кто послал-то?!.
- Никто, дядюшка, я сам, к его пливосходительству иду...
- Сам! - удивился дядюшка и долго смотрел вслед Гришутке, - а он, подобрав
шубку, бежал, бежал, как было указано. Пот давно уж капал с его
раскрасневшегося личика. Он шатался. Ноги ему отказывались служить...
Наконец еле дыша, чуть не плача, подошел он к другому "дядюшке".
- Дяденька! Укажи мне, где Большая Проточная.
Дяденька поглядел на Гришутку, подумал. Нагнулся к нему.
- Считать умеешь?
- Нетути!..
- Нету-ти. Ну, вот что. Смотри, - и он растопырил пальцы. - Вот одна
улица, другая, третья. И поверни ты в эту третью. Это и будет Большая
Проточная... Понял?
- Понял! - прошептал Гришутка. - И с новыми силами, с новой бодростью в
сердце побежал дальше.
Против первой улицы он загнул один пальчик, против второй - загнул другой,
в третью повернул. Шел, шел и вот... Да! Действительно, это был он, дом "его
превосходительства". Но отчего же перед ним стоят все кареты, кареты?
Гришутка вздохнул полной грудью и поднялся на крыльцо.
С трудом он чуть-чуть отворил и протиснулся в большие дубовые двери с
зеркальными стеклами. Отворил он и вторые двери и очутился в сенях.
Газовые лампы ярко горели. В сенях никого не было. Зато в швейцарской
направо слышались громкие голоса и смех.
Гришутка подумал, идти ли ему к швейцару, или не идти. Он боялся его
большой палки с золотым шаром и больших черных бакенбард. На вешалке висело
много шуб. Он скинул тулупчик, свернул его комочком и положил на пол в уголок.
Затем вынул из-за пазухи гостинцы - пакетик с леденцами и пряниками - и бодро
отправился вверх по мраморной лестнице.
Статуи точно смотрели на него с их пьедесталов; но он, не глядя на них,
бойко всходил наверх. Маленькое его сердце колотилось в груди, голова шла
кругом.
Наконец он поднялся на высокую лестницу. Там, наверху, все зеркала,
зеркала - и он увидал в них себя, увидал свое раскрасневшееся личико - с
большими черными глазами.
Потом он вошел в первую залу - всю красную, раззолоченную. Пол такой
скользкий и блестит как "зеркало". А там, впереди, был шум, говор, детские
голоса, детский смех.
Гришутка пошел туда. Он прошел всю длинную залу и подошел к двери. Перед
ним была большая, большая белая зала, - и посреди ее большущая елка.
Вся она сверху донизу горела и сверкала огоньками! А на самом верху сияла
большая, большая звезда Христова.
Кругом елки были дети, много детей в ярких нарядных платьицах. А кругом
них стояли господа, барыни... Шум, говор, смех!..
У Гришутки потемнело в глазах. Вся зала покрылась словно туманом и
закачалась. Но это было ненадолго. Он вытянул вперед ручонку с гостинцами,
плотно прижал другую к груди, к колыхавшемуся сердцу и бодро пошел вперед.
Он подошел прямо к высокому седому господину.
Этот господин и был сам "его превосходительство".
- Ваше пливосходительство! - сказал внятно Гришутка, - вот я пришел с
Новым годом вас поздравить. Вот-с и гостинцы!
- Это мне? - спросил его превосходительство.
- Вам, ваше пливосходительство... А мне можно будет поиграть здесь?
Его превосходительство удивленными глазами, не переставая улыбаться,
посмотрел на Гришутку, на его доброе, красивое личико с умными большими
глазами.
Он смотрел, а сам развертывал серый пакетик с леденцами и пряниками.
- Да кто же ты? - спросил он с недоумением, оглядываясь кругом.
- Я Гришутка... Мама, знаете, спать легла, и все спать легли. Я все сидел
да думал, сидел да думал, как бы мне посмотреть на большую елку. Взял да и
пошел один. Спросил сперва одного дяденьку, потом другого дяденьку, - а он
растопырил этак руку - вот, говорит, одна улица, а вот другая улица, и там
будет третья. Ты в третью-то и ступай...
Большие и малые обступили Гришутку. Нимало не смущаясь, он осматривал всех
и продолжал рассказывать.
- Да кто же твоя мама? - спросил его хозяин дома.
- А Петровна... чай, знаете?
- Quel charmant enfant! (Какое прелестное дитя), - сказала одна молодая
дама. - Dieu! Quels yeux! (Какие чудные глаза!)
- Где же живет Петровна? - спросил его превосходительство, обертываясь к
дверям залы. У этих дверей стояли несколько слуг и один скоро, скоро подошел к
его превосходительству.
- Узнайте, где живет Петровна? - сказал его превосходительство.
И слуга быстро побежал, узнал и доложил, что Петровна живет на Песках, в
Глухом переулке.
- Боже мой! и этакую даль ты шел один! - вскричали дамы.
- Тссс! - произнес генерал, покачав головой.
- Ну, - сказал он, - Гришутка, теперь пойдем - я тебя, брат, представлю
хозяйке дома, - и он повел Гришутку за руку в гостиную, в которой было не так
светло и где сидели старые, почтенные дамы.
- Вот, - сказал он, входя в гостиную, - рекомендую вам джентльмена с
Песков. Один ночью пришел с Песков сюда, пришел поздравить меня с Новым годом
- и вот вам - гостинцы принес... не угодно ли. - Говоря это, он любезно
предложил дамам - les bonbons de Piessky.
- Quel delicieus enfant! - вскричали дамы. - Прелестный ребенок: подойди,
душечка, сюда... Ravissant... Как же это ты один шел... И не страшно тебе
было?
- Нет, - сказал Гришутка. - Я, знаете, все бежал, бежал так шибко, шибко.
Одного дяденьку спрашиваю, где, мол, Заречный проспект, а он говорит: тебя,
мол, говорит, кто послал?..
- Да тебе сколько лет-то? Клоп ты с Песков!.. - спросил вдруг его
превосходительство.
- Мне семой...
- Qu'est се que са...; сёмой - quel baragouin!
- Вот, княгиня, - обратилась хозяйка к старой, больной даме. - Вы искали
воспитанника. Вот вам сирота, изволите видеть... один в одиннадцатом часу с
Песков пришел. Можете вы себе представить... один, один... с Песков пришел.
Княгиня взяла Гришутку за ручку и притянула к себе... Она посмотрела в его
личико. Гришутка пристально посмотрел на нее...
- Знаешь что, Гриша, - сказала она, - это не сам ты пришел, а Бог привел
тебя... ты любишь Бога?..
- Для-че не любить. Я всех люблю, коли кто добрый. А вот у нас дворник
Наумыч, чай, знаете, он злющий, все маму бранит. Я его не люблю.
- А меня будешь любить?
- Тебя-то?
Он пристально посмотрел на добрые, полусонные глаза княгини.
- Ладно. Для-че не любить.
Говоря это, он тщательно рассматривал вышитый ридикюль княгини и кисти его
из стального бисера.
- Ну! Гришутка с Песков, - сказал генерал, - пойдем теперь в залу. За твои
гостинцы я тебе сам дам гостинца. И, взявши опять Гришутку за ручку, он привел
его к елке.
- Ну, чего хочешь? Выбирай!
Пред Гришуткой запестрели нарядные бонбоньерки, корзиночки, игрушки - все
как жар золотом горело и рябило глаза. Но Гришутка твердо помнил одно то, что
занимало его целый вечер.
- Мне, дяденька, ваше пливосходительство, - сказал он, - Христову звезду
дайте.
- Какую Христову звезду? - спросил удивленно его превосходительство.
- Вон, вон, на самой вершинке-то - така, как жар горит!
- Ооо! чего захотел! Самой вершинки захотел. Ах ты, клоп с Песков!.. Да
как же я достану до звезды-то Христовой. Видишь, видишь... я еще не дорос до
нее...
- А вы, дяденька, ваше пливосходительство, велите лестницу принести. Такую
большущу, у нас есть на Песках така лестница, что по крышам лазают.
- Ха! ха! ха! - засмеялся его превосходительство, и все дети дружно
захохотали кругом.
- Ну, я велю принести лестницу, - сказал его превосходительство, - только,
думаю, такая лестница и здесь найдется, за ней не надо на Пески ходить.
И он велел принести лестницу.
Принесли ее три лакея и подкатили как раз к елке.
- Ну, - сказал генерал, - Гришутка с Песков, вот тебе и лестница. Теперь,
если хочешь, полезай сам и доставай Христову звезду.
И Гришутка бодро кинулся на лестницу. Бойко взошел он на нее. Но ручонка
не доставала до звезды.
Не долго думая, он схватил ближайшую ветку и потянул к себе. Несколько
свечек упало, несколько золоченых яблоков и орехов полетело вниз; но Гришутка
крепко схватился за звезду, изо всех сил потянул ее, и звезда осталась у него
в руке.
Высоко подняв звезду над головой, весь красный от волнения, весь дрожа, он
начал спускаться с лестницы. Дети и барыни закричали "браво, браво!" и громко
захлопали в ладоши.
Гришутка спустился с своим сокровищем.
- Ну, - сказал его превосходительство. - Молодец, Гришутка с Песков!
Знаешь ли, что это за звезда?
Гришутка ничего не отвечал. Он тяжело дышал.
- Эта звезда будет твоей путеводной звездой, - понимаешь? - твоей
путеводной звездой. Она тебя выведет на дорогу. Береги ее!

 Отправлено: 15.12.07 13:37. Заголовок: IV Прошло много, мно..

IV
Прошло много, много лет.
Давным-давно не стало матери Гриши. Не стало Груни и Васи. Умер его
превосходительство и княгиня-воспитательница Гриши, а сам Гриша из Гришутки
давно превратился в Григория Васильевича, и сам стал "его превосходительство".
Он даже поселился на Большой Проточной, недалеко от прежнего дома его
превосходительства, от того самого дома, в котором он добыл когда-то свою
"путеводную звезду".
Он жил в третьем этаже на большой лестнице; на ней также стояли статуи и
большие растения. И эта лестница была общая для всех этажей и всех
квартирантов.
В квартире была большая передняя и несколько комнат, светлых, чистых и
просторных.
У него была добрая старушка жена, три взрослые дочери и две внучки.
Всю жизнь его вела "путеводная звезда" по светлой прямой дороге. Он всю
жизнь хлопотал о том, как бы устроить для всех Гришуток приюты, где бы они
воспитывались и выходили в люди не по прихоти случая или "путеводной звезды".
Он думал, что придет, наконец, то блаженное время, когда не будет глухих
закоулков на разных "Песках" и люди не будут жить в подвальных этажах, подле
помойных ям и мерзнуть от холода в зимние морозы.
Он много трудился над этим делом - и теперь почти пятьдесят лет прошло с
тех пор, как он в первый раз выступил на эту дорогу.
Много было основано им всяких благотворительных обществ и учреждений,
много построено всяких благодетельных зданий и заведений. Но чем более он их
строил, тем дальше уходила от него цель, за которой он гонялся, как мальчик за
тенью.
Пятьдесят лет тому назад он вышел на смертный бой с тем чудовищем, которое
зовут людской бедностью.
Он бился с ним ровно полвека, и что же?.. Чем больше он бился, тем больше
вырастало чудовище. Он строил новые учреждения, и новые головы вырастали у
чудовища, как у гидры.
Город разросся. Но не исчезли его "Пески" и глухие закоулки. Они только
отодвинулись на новые окраины, а в самом центре завелись углы и подвалы -
грязные закоулки и разные помойные ямы. Завелись целые приюты нищеты и
разврата...
Он чувствовал, как руки его опускались, - он, семидесятилетний старик, -
чувствовал, что борьба кончилась, что победило его страшное чудовище.
Грустный, испуганный сидел он один в своем кабинете, накануне Нового года,
опустив на руки свою седую голову.
А в зале раздавались веселые голоса, детский смех.
Но ничего не слышал он. Не сводя глаз, он смотрел прямо, упорно, и глаза
его в ужасе раскрывались шире и шире.
Перед ним стояло отвратительное чудовище - грязное, худое. Оно дрожало от
холоду и едва ворочало коснеющим языком. Его костлявое тело выглядывало из
множества дыр обдерганного, обтрепанного рубища.
А сзади его, смеясь, самодовольно шло другое чудовище, еще более
отвратительное, - чудовище, страшное своей бесчеловечностью и силой. Оно
хохотало пронзительно - и при этом тряслись его длинные пейсы и остроконечная
борода...
Оно шло на смену и было непобедимо...
Нестерпимый ужас охватывал сердце...
- "Путеводная звезда", - шептал он, - "путеводная звезда", куда ты меня
привела?!!
И он смотрел с укором на эту "путеводную звезду", на это воспоминание из
его далекого детства. Она висела перед ним на стене, обделанная в золотую
рамочку.
Но в это время в соседней комнате раздались детские голоса, и в кабинет к
нему ворвалась веселая компания.
Впереди всех бежали две его внучки с бокалами в руках, с букетами белых
роз.
- С Новым годом, деда, с Новым годом!.. С новым счастьем, - и они обе
обхватили его шею...
Подошли дочери, подошла и жена - и обняли его голову.
- С Новым годом, старик! - сказала она, целуя его.
Но старик ничего не ответил... Только горькие слезы тихо катились по его
доброму старческому лицу...

 Отправлено: 15.12.07 13:41. Заголовок: А вот тут можно проч..

А вот тут можно прочитать или скачать другие сказки:

Без света
Береза
Божья нива
Великое
Гулли
Два вечера
Два Ивана
Дядя Бодряй
Дядя Пуд
Клест (потрясающая просто вещь!)
Котя
Курилка
Люций Комоло
Майор и сверчок
Макс и Волчок
Мила и Нолли
Папа-пряник
Песенка земли
Пимперлэ
Руф и Руфина
Сапфир Мирикиевич
Сказка
Старый горшок
Счастье
Телепень (знаю, что Зое она очень нравится;))
Фанни (а это - моя любимая)
Чудный мальчик
:))

 Отправлено: 15.12.07 18:16. Заголовок: Señorita Flor, ..

Señorita Flor, спасибо огромное!:))))

 Отправлено: 16.12.07 21:24. Заголовок: Люблю его сказки. Мн..

Люблю его сказки. Мне книгу прислали из Абхазии тоже зимой, только мне тогда уже было 19 лет. :)

 Отправлено: 17.12.07 17:11. Заголовок: Señorita Flor, ..

Señorita Flor, спасибо:) Превосходная сказка.

 Отправлено: 21.12.07 10:03. Заголовок: Слов нет от такой ск..

Слов нет от такой сказки!!! СПАСИБО!!!

 Отправлено: 24.12.07 18:21. Заголовок: Продолжаю рождествен..

Продолжаю рождественскую тематику стихами Киплинга;) Боюсь, перевод не самый удачный, но другого у меня нет.
Рождественская песнь
Велев перед царем быку
Колена преклонить,
На землю Бог мороз послал,
Чтоб ей к весне ожить.
Чтоб ей к весне ожить, милорды,
Сдержать он слово мог.
Во благо слово- так что такого?
Нам неподсуден Бог!

В мороз скольким мы на коньках
По льдистым берегам.
В низине дерево скрипит
И рвет всю душу нам.
И рвет всю душу нам, милорды,
И ствол его прдрог,
Во благо слово -так что такого?
Нам неподсуден Бог!

Куда же ствол? Вот разве сжечь,
Чтоб угли докрасна,
Чтоб нас хотя б согрела печь,
Пока придет весна.
Пока придет весна, милорды,
Оттает гравий дорог.
Во благо слово - так что такого?
Нам неподсуден Бог!

Господь хозяина спасет
И всех, кто здесь сейчас,
И в мире этот край болот
Он сохранит для нас,
Он сохранит для нас, милорды,
Да здравствует чертог,
Где отсутствует зло, где на сердце тепло,-
Нам неподсуден Бог!