Отправлено: 03.11.15 21:22. Заголовок: О своем, о девичьем

Название: О своем, о девичьем
Категория: джен и немножко гета
Жанр: юмор
Персонажи: Хюррем, Махидевран, валиде-султан и все-все-все
Дисклеймер: разумеется, отказываюст ото всего

 Отправлено: 03.11.15 21:23. Заголовок: – Мой муж мне изменя..

– Мой муж мне изменяет! – трагически возвестила Хатидже Султан, войдя в покои матери, где последняя мирно завтракала в обществе любимой и отставленной жен своего царственного сына.
Ну, как мирно: поначалу Махидевран Султан и Хюррем Султан по своему обыкновению упражнялись в остроумии, а проще говоря, продолжили вечную свою забаву – кто кому наговорит больше гадостей. Валиде-султан же раз и навсегда решила положить конец этой вражде, поскольку сам султан Сулейман оказался не в силах унять своих женщин. Поэтому, собственно, она обеих и позвала сегодня к себе на завтрак. Видя однако тщетность своих усилий, валиде-султан прикрикнула на невесток, что она по горло сыта склоками в гареме, и ежели султанши не прекратят вести себя столь неподобающим для членов семьи правящей династии образом, то завтра же, уж это валиде берет на себя, обеих их и похоронят. Одну – пышно и с почестями, как супругу падишаха, а вторую – поскромней, как его наложницу. А уж кого как – это Сулейман пускай сам разбирается, то не ее забота!
– Как будто могут быть какие-то сомнения! – процедила сквозь зубы Хюррем.
– Ты хочешь попробовать и убедиться? – с улыбкой, которой позавидовала бы самая ядовитая из всех гадюк (разумеется, если бы те умели улыбаться), осведомилась валиде.
Угроза подействовала, невестки притихли, и завтрак потек относительно спокойно, пока это хрупкое равновесие не было нарушено приходом Хатидже.
– Что случилось, доченька моя? – мгновенно позабыв о сердечных делах сына, обеспокоенно спросила валиде-султан.
– Ибрагим! Он, кажется, завел другую женщину! Он мне изменяет! – дрожащим голосом произнесла Хатидже и расплакалась, уткнувшись матери в колени.
– Ну-ну, родная моя, не надо так, успокойся! – валиде погладила ее по голове. – Выпей воды, Хюррем! – раздраженно бросила она невестке, которая вот уже несколько минут безостановочно кашляла, пытаясь тем самым замаскировать явно неприличествующий такому скорбному моменту смех.
– А может быть, все это слухи, госпожа, пустые сплетни? – сделав несколько глотков воды, и, справившись, наконец, с голосом, произнесла Хюррем.
– Нет, – покачала головой Хатидже, – нет, он мне изменяет, я это чувствую!
– Ох, милая моя! – вздохнула валиде.
– Женщина всегда чувствует такое, – тихо проговорила скромно стоящая в дверях Гюльфем.
– Да уж, – поддакнула Махидевран.
– Да было б из-за кого так убиваться! – пробормотала себе под нос Хюррем, однако же Хатидже ее услышала.
– Что ты хочешь этим сказать?! – вскинулась она.
– Да только то, госпожа, – тоном умудренной опытом, прошедшей огонь и воду и повидавшей все и вся женщины сказала Хюррем, – что таковы уж мужчины, их не переделать. А наша доля – смиренно повиноваться судьбе, – скорбно заключила она.
– Кто бы говорил! – усмехнулась Махидевран.
– Думаете, мой муж мне не изменял, госпожа? – проигнорировав эту шпильку, продолжала Хюррем. – Да я уж и со счета сбилась!
– Хм… – задумчиво протянула Махидевран, – а вообще-то, госпожа, Хюррем права, как бы мне не хотелось с ней соглашаться. Все они такие, что верно, то верно! Мой муж вот тоже в стороне не оставался, изменял мне совершенно бессовестным образом.
– Вообще-то, Махидевран, – повернулась к ней Хюррем, – на случай, если у тебя провалы в памяти, у нас с тобой один муж. То есть, муж-то он, конечно, только мой, но… Словом, ты меня поняла!
– Именно об этом я и говорю, – кивнула Махидевран. – Вот, пожалуйста, госпожа, – обратилась она к Хатидже, – плод, так сказать, измен моего супруга, сидит сейчас со мной за одним столом. А я вынуждена это безропотно терпеть, – покосилась она на валиде.
– Я не плод, – возмутилась Хюррем, – я – любовь всей его жизни и отрада души! А ты – просто ошибка юности!
– Ты же сама только что сказала, что являешься самой большой любовью моего брата, – шмыгнула носом Хатидже, – и при этом он тебе изменяет?
– Одно другому не мешает! – отрезала Хюррем. – Ну, во всяком случае, Сулейман так говорит.
– Все равно, мне он изменял больше! – решила не сдаваться Махидевран.
– Да? – протянула Хюррем. – Ну и с кем же, позволь тебя спросить? Только не надо так на меня смотреть! Я – это особый случай, и он к делу не относится!
– Ты-то здесь при чем? Тебя тогда тут и в помине не было, а я уже проводила бессонные ночи в слезах, совсем как вы сегодня, Хатидже Султан!
– Да? И кто же был причиной этих слез? – оживилась Хюррем.
– Эээ… да я разве всех упомню? Ну, вот хотя бы Гюльфем!
– Справедливости ради, госпожа, – поклонилась ей Гюльфем, – все было наоборот: это мне повелитель изменил с вами, помните, мы тогда еще в Манисе жили?
– Я говорю не об этом! Это вообще не имеет отношения к делу, я о том зимнем вечере (это тоже было еще в Манисе), когда ты якобы понесла повелителю лекарство.
– Но он же и правда был болен! Наш повелитель, – Гюльфем повернулась к Хюррем, которая с большим интересом слушала их перепалку, – как-то очень сильно простудился на охоте. Он целый день потом лежал в жару, а я просто выполнила то, что велел лекарь: приготовила отвар и отнесла ему в спальню.
– И? – встрепенулась вдруг Хатидже.
– И она провела с ним ночь! – гневно свернула глазами Махидевран.
Хюррем одобрительно хмыкнула, а Хатидже торопливо вытерла глаза платком.
– Я просто сидела у его постели и держала за руку, – опустила глаза Гюльфем. – Я правду говорю, госпожа! – добавила она, заметив скептическую улыбку Хюррем.
– Почему же в таком случае ты не позвала тогда меня? – спросила Махидевран. – Я бы тоже могла преспокойно отнести лекарство и посидеть рядом.
– Но вы же были тогда в положении, вы устали, легли рано спать и велели вас не тревожить.
– Да, Махидевран у нас всегда думает только о себе, – протянула Хюррем, – где уж ей одинокий, больной и беспомощный повелитель, когда она желает почивать!
– Все это пустые отговорки! – воскликнула Махидевран. – Она просто посидела рядом со мной всю ночь! Я ночь напролет показывал ей, как делать колье из изумрудов! Ты, Хюррем, надеюсь, не будешь утверждать, что в спальне повелителя (тогда еще моего мужа!) ты всю ночь училась делать изумрудные колье?!
– Нет, не буду, – мечтательно улыбнулась Хюррем, – ты абсолютно права, нам было не до изумрудов!
– Вот видите, Хатидже Султан? – укоризненно покачала головой Махидевран.
– Равно как ты, Махидевран, – отозвалась Хюррем, – не вздумай говорить, что ровно две недели тому назад ты всю ночь обсуждала с ним успехи шехзаде Мустафы в астрономии и стихосложении! И за это, – вполголоса добавила она, – я с тобой еще посчитаюсь!
– Думай как хочешь, – скривилась Махидевран, – ведь если даже я и скажу, что это правда, ты мне не поверишь, не так ли?
Хюррем молча испепелила ее взглядом.
«А зря», – грустно подумала про себя Махидевран, но, разумеется, Хюррем это знать вовсе не обязательно, пусть помучается от ревности!
– Но, – вслух произнесла она, повернувшись к Хатидже, – как бы то ни было, в одном Хюррем права, госпожа, это неизбежно. Мужчин не исправить, таковы уж они.
– Kobeli несчастные! – выпалила Хюррем.
– Что?
– Кто? – одновременно спросили Махидевран и Хатидже.
– Хюррем! – отмерла молчавшая до сих пор валиде-султан. – Выбирай выражения, ты, в конце концов, о сыне моем сейчас говоришь и о своем господине и повелителе! Об отце твоих детей!
– Я говорила не о нем. Вернее, валиде, не только о нем. Я в общем, если так можно выразиться, смысле.
– Все равно!
– А что, разве неправда? – невинно захлопала глазами Хюррем. – Как еще их, таких, назвать?
– Прекратите уже! – валиде со всей силы хлопнула кулаком по столу. – Что вы тут устроили? Моя дочь пришла спросить моего совета в трудный для себя период, а вы обе не преминули воспользоваться случаем и выяснить в очередной раз, кого из вас повелитель любит больше?!
– Скорее уж, валиде, – отозвалась Махидевран, – кто из нас больше от него натерпелся.
– Вот-вот! – неожиданно (даже для самой себя) поддакнула ей Хюррем.
– Замолчите сейчас же, обе! Натерпелись они, посмотрите-ка на них! Да вы молиться на моего сына обязаны, Аллаха благодарить за то, как вам с ним повезло! Посмотрела бы я на вас на моем месте; уж как я от своего kobelia настрадалась, вам в страшном сне не приснится. Спаси Аллах, врагу злейшему не пожелаю! Каждый день – не одна, так другая, да еще имел наглость заявлять, что… Словом, – оборвала она сама себя на полуслове, заметив, что Хатидже, Хюррем и Махидевран, затаив дыхание, внимательно слушают, – ты, дочка, – она снова погладила Хатидже по голове, – не волнуйся. Все образуется, и, поверь, все это – только лишь твои беспочвенные страхи.
– Валиде, а что такое «kobeli»? – спросила Хатидже.
– Это… это… – замялась валиде-султан.
– Это просто такое слово, госпожа, – пришла ей на помощь Хюррем, – так в тех краях, откуда я родом, называют… ээээ….
– … страстно влюбленного мужчину! – подхватила валиде-султан, делая Хюррем «страшные глаза», дабы та не вздумала пополнять знания Хатидже и Махидевран в родном своем языке.

– А что тут у вас происходит, валиде? – раздался вдруг голос султана Сулеймана, который вошел в покои матери в сопровождении Ибрагима.
– Сулейман!
– Ибрагим!
Хюррем и Хатидже бросились к своим ненаглядным мужьям и заключили их в объятия; валиде, Махидевран и Гюльфем с тоской наблюдали за воссоединением супружеских пар.
– Мы тут… – начала Хатидже.
– … завтракали с валиде-султан, – подхватила Хюррем.
– Вот как? – брови Сулеймана удивленно поползли вверх.
– Да, повелитель, – кивнула она, – и мы тут очень мило поболтали все вместе.
Сулейман молча переглянулся с Ибрагимом.
– Где ты был, Ибрагим? – оторвавшись, наконец, от мужа, спросила у него Хатидже.
– Мы с повелителем, – поклонился Ибрагим, – обсуждали важные государственные дела, госпожа.
– Правда? – радостно заблестели глаза Хатидже.
– Разумеется, – кивнул Сулейман, игнорируя красноречивый взгляд и усмешку своей супруги.
– Я так счастлива! – воскликнула Хатидже и повисла на шее у своего мужа.
– И я тоже, безмерно счастлива, – проворковала Хюррем, – положив голову на плечо Сулеймана и от души наслаждаясь кислой миной Махидевран, наблюдавшей эту семейную идиллию.
– Ну, вот и славно, – подытожила валиде, – а теперь предлагаю все же спокойно позавтракать всем вместе, одной дружной семьей.

– Хюррем. Хюррем! Проснись! – Сулейман потряс жену за плечо. – Проснись же!
– Что случилось? – зевнула Хюррем, с трудом открывая глаза. – Я так сегодня устала, Сулейман, думаешь, легко было целое утро любезничать с Махидевран?! – она села на постели.
– Хюррем, как ты меня сегодня назвала, я точно не расслышал, а теперь не могу вспомнить?
– Я?
– Да.
– Тебя?
– Ну, да.
– Когда?
– У валиде. Когда мы пришли, ты сказала, что так на твоей родине называют влюбленных мужчин.
– Ах, вот оно что!
– Да, ты сказала еще, что все мужья такие.
– Kobeli, – стараясь не рассмеяться ответила Хюррем.
– Так значит я, – целуя и прижимая Хюррем к себе, прошептал ей на ухо Сулейман, – kobel?
– О, да, милый мой, – уткнувшись ему в плечо и изо всех сил стараясь не расхохотаться, отозвалась Хюррем, – еще какой!