Отправлено: 10.11.08 21:49. Заголовок: Крестоносцы

 Отправлено: 14.11.08 15:11. Заголовок: Serg пишет: Моя люб..

Serg пишет:

цитата:

Моя любимая сцена, хоть и страшноватая.

Да, это точно.
Вообще...(возможно, конечно, это нам сейчас, с позиции нашего времени так кажется, хотя, думаю, что все моральный, скажем так, аспект этого дела - вне времени), это как мне кажется за гранью - вся ситуация. Предположим, Юранд стоял Ордену поперек горла (хотя, опят же, он потерял жену по их вине), но сводить с нис счеты таким образом - ударить по самому больному, самому уязвимому месту - это даже не просто подло, это просто не поддается объяснению. И опять-таки, сводить счеты - это одно (честный поединок, допустим), а подвергать всяческим унижениям - мерзко...ИМХО.

 Отправлено: 15.11.08 00:21. Заголовок: Моральный аспект, де..

Моральный аспект, действительно, в любое время один и тот же. А во время действия романа - это ещё и совсем не по-рыцарски, хотя кому, как не орденцам, соблюдать рыцарский кодекс. Юранд, кстати, резонно там замечает:
"...Бог видит и рассудит, не опозорили ли вы сами себя, позоря мое рыцарское достоинство, ибо одна у нас честь, и блюсти ее должен всякий опоясанный рыцарь."
Хотя они так всё обставили, что по форме придраться невозможно, а издевательство явное чувствуется. Сенкевич тут сильно прошёлся насчёт исторических противников своей страны, наделив их неслыханным лицемерием... Всё происходящее не по душе только Зигфриду де Леве, и даже дочь ему он вернуть не против, хотя и не желает оставлять на свободе врага; вот, пожалуй, единственный из них, кто силой характера может потягаться с Юрандом (что, кстати, автор и заставляет сделать их впоследствии).
Хотя добрые чувства Юранда он тоже недооценил, как и все остальные:
"А вспыльчивый, прославившийся своей храбростью и жестокостью Ротгер воскликнул:
— Как, ты не только хочешь девку выпустить, но и этого дьявола, этого пса, чтобы он опять стал кусаться?
— Он теперь еще не так будет кусаться! — поддержал его Готфрид.
— Ба!.. Зато выкуп заплатит, — небрежно возразил Данфельд.
— Да если он все свои богатства отдаст, так за год с нас вдвое слупит!
— Что до девки, так я не стану противиться, — повторил Зигфрид. — Но из-за этого волка мы, овечки, еще наплачемся."
А ведь, кажется, вполне могли бы уладить дело относительным миром: "Но Юранд не обращал уже внимания на их слова, полные гордости и пренебрежения, сердце его смягчилось, и глаза увлажнились слезами. Он думал о том, что через минуту увидит Данусю, и увидит ее только по милости победителей.
— Правда, правда, — говорил он, сокрушенно глядя на крестоносцев, — я чинил вам обиды, но... я отроду не был предателем."
Но Данфельд горел желанием "вконец растоптать врага" и учинил наглую выходку с подменой девушки, которая прежде всего стоила ему самому жизни, и сделала вражду вконец необратимой.